Неожиданно Курбов оказался перед оградой, за которой был всё тот же парк, но более ухоженный, с аккуратно постриженными деревьями. Кто-то, обладавший богатырской силой, согнул толстый металлический прут, и теперь лазом пользовались, по-видимому, все, кому это позволяли габариты тела. Чуть поколебавшись, Курбов тоже воспользовался им.

Двенадцатиэтажный главный корпус санатория был расцвечен, как корабль на параде флагами, купальными принадлежностями всех цветов и оттенков. В вестибюле было безлюдно и прохладно. Курбов немного поблуждал, отыскивая кабинет главного врача.

– Не возражаете? – спросил он, заглядывая в приоткрытую дверь.

– Заходите.

Лицо человека, сидящего за столом, было красно, как при высоком артериальном давлении. Перед ним стоял вентилятор, и когда Курбов вошёл, он нажал кнопку. Вентилятор, недолго покрутившись, остановился.

– Чем могу быть полезен? – спросил хозяин кабинета и снова включил вентилятор.

– Моя фамилия – Курбов.

– Андрей Владимирович? А я и не догадался. Извините. Плотцев Леонид Сергеевич, главный врач этого заведения, к вашим услугам. Не торопитесь?

– Отпускник.

Плотцев усмехнулся, прикрыв ладонью рот. «Зажал улыбку в кулаке», – определил его действие Курбов.

Кабинет был обставлен мягкой мебелью зелёной расцветки, но возле двери стоял стул, обитый жёлтой материей. Андрей Владимирович соблазнился и сел на него. Глаза, наблюдавшие за манёврами посетителя, засмеялись.

– Вы, по-видимому, весёлый человек, – сказал Плотцев. – Я и статьи ваши читал. Хорошо пишите. Основательно!.. Как говорится, руки бы надо раскрыть для объятий: гость-то какой пожаловал, но не могу…

– Почему?

– Подумайте. Моя фамилия вам должна быть знакома.

– Я осведомился, прежде чем позвонить. А раньше не слышал.

– Ну как хотите.

Андрею Владимировичу стало скучно.

– Я упоминал вас в какой-нибудь публикации? Нет? И в чём же тогда вы меня обвиняете?

– Не притворяйтесь.

– Ну, знаете! Я ведь к вам не разгадывать загадки пришёл.

– И правда. Извините. Пропуск готов. Возьмите.

– Подождите. Я привык докапываться до первопричин. И мне не понятно, зачем вы согласились оказать мне услугу, если я вам так неприятен?

– Я не сразу сообразил, что вы – это вы…

– В таком случае нам лучше сыграть маленькую сценку. Я вхожу к вам в кабинет и говорю: «Извините, что побеспокоил вас. Я передумал, так как понял, что лечебный пляж существует для тех, кто приехал к вам оздоравливаться. Так что ещё раз извините за беспокойство». Ваша реплика, полагаю, будет короткой.

– Актёр из меня некудышный. Да и вы, по-видимому, не актёр. Но поймите же и меня. У меня одна единственная дочь. Умница. Очень симпатичная девушка. Школу закончила с золотой медалью, университет с красным дипломом. Поступила в аспирантуру… Уже думали сыграть свадьбу. Жених – коренной москвич, обаятельный, добрый. И вдруг… пару лет… назад… всё расстроилось. Появился некий Курбов, в которого она влюбилась, как бы сказали в девятнадцатом веке, без памяти. Жениху была дана отставка. Работа по теме диссертации отошла на второй план. Устроилась в газету, очевидно, чтобы оказаться в среде, которой принадлежит этот самый Курбов. Журналистка, на мой взгляд, из неё не получилась. И она сама это поняла, извинилась перед руководителем и снова села за работу. И вот я услышал, что в нашем городе открылся корреспондентский пункт высокоавторитетной газеты. И вскоре прочёл в ней статью на нашу местную тему за подписью «Андрей Курбов, собкор». И в тот же день увидел на улице, как мне показалось, свою дочь, но не смог догнать – она зашла в какой-то дом в каком-то переулке. Тут со мной произошло что-то странное. Когда я опомнился, то не смог отыскать тот дом, да и переулок тоже. Я решил, что она зашла в ваш дом. Вы в каком переулке живёте?