Пять лет назад это было. Пять лет назад у него еще не провалился нос, и он еще мог кого-то и куда-то повести. Сейчас сенешаль был хвор, угрюм, на охоту не ходил, женщины его чурались, сам же он пробовал различные снадобья, в изобилии предлагаемые заезжими целителями и кудесниками – щепа от Креста Господня (полагалось молиться о здравии чресел, целуя щепу и перекрещивая больное место), толченый рог единорога (присыпать на заболевший орган и читать языческое заклинание), отвар из мандрагоры (пост в течение сорока дней, воздержание от любовных утех, пить, смешивая с сильно разбавленным вином), мазь из яиц василиска (мазать всё тело три раза на дню, если зудеть будет – не чесаться!) и даже настой обыкновенной ромашки (пить и промывать чресла... промывать! Не дождетесь!)... Кость с пальца десницы Святого Онания, привезенная паломниками и проданная сенешалю за десять полновесных золотых экю, из всего этого списка оказалась самой чудодейственной – после ее приобретения в замке появилась служанка, не чуравшаяся сенешаля и соглашавшаяся скрашивать его ночи своим присутствием. Правда, поговаривали, что у нее, вроде бы, муж страдает такой же хворью, что и сенешаль, но всё это враки, конечно же! Не может человек неблагородного происхождения страдать тем же недугом, что и особа королевской крови, с чем согласны и ученые медики-эскулапы, и монастырские целители, пользующие высокородного больного.

Многое изменилось за пять лет, думал Сиятельный Принц, наблюдая пир и разгул доблестных рыцарей. Ныне ему предстоит принять на себя обязанности сенешаля Франции по причине хвори брата и по поручению короля отправиться сначала в Рим, дабы получить перед походом благословение, а затем уж, вместе с воинством Господним, идти в Иерусалим, куда втайне позвал четвертый брат, король Иерусалима. Втайне не от Рима, но от Ордена Тамплиеров. Этот недавно, сразу после Первого крестового похода учрежденный орден быстро обрел силу, причем силу серьезную. Власть Храмовников во Франции велика настолько, что заставляет порой даже короля задумываться... о чем? То одному лишь Папе известно, ибо всё, что касается Тампля и взаимоотношений Короны с Орденом монарх обсуждает лишь с понтификом. Орден, конечно, не враг Короне, но Его Величество не любит давления ни с чьей стороны, магистр же тамплиеров позволяет себе порой вмешиваться в дела королевские, чем неизменно раздражает короля, который не глуп, но и слабостям человеческим не чужд, а уж властолюбив – с самого детства. Многое изменилось с течением времени, а это в нем – осталось...

Многое изменилось... Нет, например, больше Королевского Шута, и герцога-бастарда тоже нет, того, кто был когда-то капитаном бретонских стражников...

Сиятельный Принц помнил взгляды, которые пять лет назад бросали друг на друга Изольда, и дерзкий Шут. То ли увидела она достоинство его, когда он мочился со стены замка в реку, то ли дерзость привлекла – однако взгляды Изольды, что исходили из ее прекрасных черных глаз, как и взгляды голубых со сталью глаз Шута на том приветственном пиру, были пылкими... А ревность капитана-бастарда – явной.

Там же, на пиру, Шут взял в руки лютню и провозгласил, что собирается исполнить только что сочиненную им пьесу в честь прекрасной дамы, и называться она будет соответственно – «Рондо для Изольды». Капитан бретонской стражи громко хмыкнул и собрался было что-то сказать, однако прочие придворные зашикали на него, не дав помешать исполнению пьесы, сам же король, приблизив губы, лоснившиеся от жира бараньей ноги, которую он держал в руке, к уху герцога Бретонского, дружелюбно посоветовал: