Получается, слово «разочароваться» носит позитивный смысл. Разочароваться – это значит освободиться, выйти из-под чар колдовства, прозреть, протрезветь.

Но люди придают этому слову смысл горечи, несбывшихся мечт. Если подумать, другой человек не может и не должен соответствовать нашим фантазиям. Он такой, какой есть. И такой, как есть, он подходит себе. Но не подходит нам.

Мы с мамой куда-то приехали, это какое-то важное место. Мама переживала, когда собиралась сюда, я чувствовала. Дети всегда чувствуют всё, что происходит с мамой – какое у неё настроение, радостно ли ей или грустно. Меня огорчает, когда мама плачет, тогда ничего не хочется, кроме как забиться в угол моего тёплого мирка.

А когда ей страшно, сердце громко колотится прямо надо мной и становится жарко.

Мы с моей мамой – одно и то же. Я пока у неё в животе и всё-всё про неё знаю. Я знаю, что она любит чай с молоком, арбузы и томатный сок. Любит долго спать и просыпается непременно в плохом настроении.

Есть такая версия, что люди, которые с утра в плохом настроении, не обязательно ворчуны. Дело в том, что им требуется больше времени, чтобы привыкнуть к реальности после сна.

Во время сна мы погружаемся в воспоминания о тех временах, когда крошечными находились в животе у матери. Когда было спокойно и комфортно, когда никуда не нужно было спешить, когда вокруг была жизнь, созданная тобой и для тебя.

Но утром, когда мы просыпаемся, видим, что мир создан не нами и не для нас, что есть условия проживания в нём, что утром нужно подняться с постели и включиться.

В этот момент «утренние ворчуны» сопротивляются, они открывают дверь постепенно, неохотно.

Место, куда мы приехали – солнечное и тёплое, как поляна. Здесь много травы, ягод и кошек. Слышу, корова мычит. Мама уже бывала здесь, потому что знает все предметы и комнаты. Это дом её детства, где живут пожилые родители.

Маме неловко и стыдно, что-то её беспокоит. Когда она волнуется, стены мира сдавливают меня со всех сторон. Сейчас именно такое состояние. В моменты тревоги мама украдкой курит за домом, напротив длинных грядок с луком и морковью. Она прячется, чтобы не увидели родители. Такие городские привычки им явно будут не по вкусу.

Когда мама курит, моё солнце затягивается туманом и хочется спать.

Мама говорит своим родным, что мы должны кого-то подождать несколько дней. И мы ждём, едим пироги, испеченные бабушкой: с капустой, малиной, грибами, запиваем их чаем и молоком. Про меня – ни слова. Я ещё совсем крошечная, живота не видно, поэтому мама решает пока ничего не говорить родителям.

Сегодня. Тот, кого мы ждём, приедет сегодня.

Я поняла, это мой папа! Мы ждали его, чтобы познакомить с родителями.

Он приехал, улыбается. Немного сконфузился – не знает, что говорить своим будущим тестю и тёще. Хочет казаться важным, взрослым и ответственным. Кажется, ему 25 лет.

Странно, он не подходит к нам с мамой и не обнимает, стоит в стороне. Может, так и должно быть? Не знаю.

Или он просто устал, так как ехал издалека – двое суток на поезде, а потом ещё на автобусе.

Вижу, что папе не нравится дом, он хочет уехать уже на следующий день. Но мама не согласна – считает, что это неуважение к родителям и манипулирует в разговоре, чтобы задержать отца ещё на несколько дней.

Они громко ругаются. Маме страшно. И мне тоже. Мама бросает обидные слова, отец злится. В следующую минуту мы падаем от сильной пощечины.

Мне не было больно, меня защищает водное пространство вокруг, но мама долго плакала, держась за свою пылающую щёку. Как жаль, что я не могу её пожалеть. «Я жалею тебя изнутри, слышишь, мама?»