– Но теоретически возможно проскользнуть мимо. Может, нам попробовать очень быстро бежать?

– Можно, конечно, но, думаю, нам удастся спуститься так этажа три максимум, а потом нас точно заметят.

Девушка затихла и стала осматриваться вокруг, пытаясь найти какой-нибудь выход. Бросив взгляд вниз на реку, она сказала:

– Давай для начала попробуем спускаться очень аккуратно, то есть как только амбалы отворачиваются, мы тут же спускаемся вниз.

– Окей, а что будем делать, если нас вдруг увидят?

– Импровизировать.

На этих словах она начала спускаться дальше вниз, а я не готова была ещё идти.

– Стой! Так не пойдёт! – шёпотом кричала я, – нам нужен чёткий план!

– Он уже есть, – ответила Мэр, присматриваясь к ребятам, что стояли в коридоре, – быстро, пошли!

Я мгновенно среагировала и, чуть ли не перелетая всю лестницу, спустилась вместе с ней на восьмой ярус. Жесть! Так бешено сердце не может колотиться, как колотиться оно у меня сейчас. И так ещё восемь раз? Кажется, у меня нервы не выдержат или сердце. Не успела я отойти от этого спуска, как Мэр скомандовала опять бежать вниз.

Стоило только подумать, что у нас есть шанс пройти так ещё семь этажей, как Мэри остановилась и начала ругаться себе под нос.

– Что такое? – прошептала я.

– Кажется, здесь нас ждут, – тоже еле слышно произнесла девушка.

Я поднялась чуть повыше, чтобы не было видно меня. Вот же засада. Видимо Мэри тоже не знает, что делать, поскольку даже не рассчитывает возможные варианты как тогда, когда ей пришла мысль: незаметно пройтись по восьми этажам, а в случае чего импровизировать. Хотела я что-то сказать, да только Мэр резко встала, схватила меня за руку с криком: «Бежим!»

Я толком ничего понять-то не успела, и вот мы уже миновали два этажа, но те ребята нас заметили, поскольку стали выбегать на балкон с верхних ярусов. Видимо, они всё-таки отключили замки от лоджий. И вот чёрт! На четвертом этаже уже стояли два вооружённых мужика. Нам не удастся пробежать мимо них!

– ПРЫГАЙ! – скомандовала девушка, потащив меня к забору, что ограждал балкон от пропасти, ведущей в воду.

И мне ничего другого не оставалось сделать, как послушаться её. И я прыгнула.

Несколько секунд свободного падения длятся целую вечность. Я лечу и успеваю подумать о том, что мне всего двадцать лет, а я уже так рискую расстаться с жизнью. Мне всего двадцать, а чувство такое будто уже все сто, неужели об этом думают люди, когда дыхание смерти врезается им в спину? Они жалеют о том, что им не хватило времени? Им страшно от того, что они многое упустили в жизни? Разве не должно быть так, что перед глазами пролетают все радостные моменты жизни, которые являются доказательством того, что она была чертовски хороша? Почему ничего приятного не всплывает в моей памяти? Ведь так не бывает, у каждого есть радостные эпизоды, о которых не стыдно рассказать: «Это было действительно круто». Пусто. Темно. Ничего. Значит, это ещё не конец?

Удар. Чувство такое, будто я проломила ногами асфальт, и сказать, что это больно, ничего не сказать, но дискомфорт прошёл довольно быстро. Видимо, мозг быстро переключил своё внимание с проблемы на проблему. Сначала он испытал шок от удара, а потом от кромешной тишины. Ничего, ни единого звука. И темнота. Я не пыталась открыть глаза, потому что в этом не было необходимости, я всё равно ничего не увидела бы, так как мы прыгнули в реку, а не в бассейн. Не думаю, что в цветущей воде вообще безопасно открывать что-либо.

Отойдя от легкого чувства эйфории тишины подводного мира, я почувствовала хватку Мэри (надеюсь, это она) на своей руке, которая тащила меня куда-то вперёд. И вдруг меня ударила волна страха, потому что моим лёгким начинало не хватать воздуха, и если бы я срочно не выплыла, то, скорее всего, задохнулась. Только не из-за недостатка кислорода, а из-за этой чёртовой паники.