– Все?

– Вроде все.

– А где Иваненко?

– Тяжело ранен, я за него, сержант Рашидов.

– Ясно, значит, все.

Лейтенант встал, почти упираясь головой в блиндажный накат, оправил на себе гимнастерку.

– Товарищи, мы двое суток без связи с командованием, разведка напоролась на немцев в тылу, имеется вероятность окружения. Поэтому приказываю: немедленно приготовиться к передислокации на новые позиции к железной дороге. Готовность ноль часов сорок минут. Отходить будем скрытно, с правого фланга вдоль болота к лесу. Соблюдать полную тишину. Всех раненых выносить за головной группой. Сержант Епифанов, поведешь первую роту с разведкой. Затем раненые, вторая и третья роты. Замыкающий первый взвод третьей роты – командиром назначаю рядового Волохова. Рашидов, выдели четверых бойцов покрепче, старлея понесут, головой за него отвечаешь. Я впереди, с разведкой. Выполняйте приказ. Разойтись.

– Есть! – нестройно, но с некоторым оживлением в голосе ответили командиры.

– Волохов, останьтесь, – скомандовал комбат, когда Волохов уже выходил. – Вы, я слышал, из Сибири?

– Из Забайкалья, а что?

– Да так, отец у меня в тех краях сгинул…

Волохов взглянул на лейтенанта.

– Погиб?

– Не знаю. Четыре года вестей нет… как забрали.

Волохов нахмурился. «Сын врага народа – командир Красной армии?» – мелькнуло в голове.

Лейтенант, как будто услышав его мысли, продолжил:

– Он ушел от нас с мамой за полгода до ареста. Сказал – так надо.

– Афанасьев?

– Нет, это я по матери… – Лейтенант смутился, краска залила его лицо. – Федоров Андрей Иванович, не встречали… там? – Лейтенант с нескрываемой надеждой посмотрел в глаза Волохову.

Волохов даже не пытался вспоминать кого-то, это было невозможно, лично этого человека он не знал, а остальные были общей безликой массой, без фамилий и имен.

– Нет, лейтенант, твоего отца я не встречал. Сибирь-то, она большая, и лагерей в ней немерено, и Федоровых в этих лагерях… На каждой перекличке два-три раза… отзываются. Но мне с твоим отцом встретиться не пришлось. Видно, правильный мужик он.

– Как это, правильный?

– Семью смог спасти, думаю, понимал все и вовремя принял решение. А на это ум нужен и мужество. Так что хороший человек у тебя отец. Жив, поди, мается по лагерям, там сотни тысяч… может, война чё поправит, ждать надо.

– Думаете, жив?

– Понимаешь, лейтенант, там не сладко, конечно, мрет народ, кто от чего, убивают, бывает, но это как на воле, а в целом живут люди и там, это ж не здесь – сплошная мясорубка…

– Это война… – начал было лейтенант, но тут же осекся под взглядом Волохова.

– Война, лейтенант, война, будь она неладна…

– Все, время, – посмотрев на часы, закончил разговор лейтенант.

У блиндажа уже толпились бойцы, пришедшие за раненым особистом.

– Рашидов, забирайте его.

– Есть, товарищ командир!

Рашидов кивнул здоровенному рядовому:

– Давай, Ерохин, осторожненько выноси его…

Рядовой Ерохин, крепкий мужик лет тридцати, протиснувшись в блиндаж, как ребенка, взял раненого на руки и вынес в траншею на носилки. Медсестра вышла следом.

– Смотри, Ерохин, береги раненого, головой отвечаешь!

– Донесем, товарищ лейтенант, не сумлювайтесь!

Волохов пошел к своему новому взводу. К взводу солдат, которые за несколько дней боев потеряли командиров и не только командиров. Иван понял это сразу, как только увидел лица солдат. Серые от страха или от злости, так ему увиделось, а может, ему только показалось в блеклом свете немецких осветительных ракет, которые раз за разом опускались на нейтралке.

– Так, мужики, моя фамилия Волохов, назначен командиром вашего взвода. Знакомиться будем утром, а сейчас разбирайте – каждому по две обоймы. – Волохов присел в траншее и, взяв на колени, раскрыл вещмешок. – Это ротный из НЗ для нас выделил. Будем прикрывать отход, если немец попрет. Подходи по одному.