Сожри все свои слёзы – сопли, плюнь их,
И напиши, как будто отъеби!
Я вырвалась из плена.
Я лечу.
Возьми ружьё.
И пристрели не целясь…
Я ненавижу мир. Он обесценен.
И только ты, и только…
но молчу.
Отбаюканные колыбели
Подфонарные ночи бессонные
Трепыхаются, льнут мотыльками.
Отлетала и я в унисон с ними,
Догорела, спеклась – в утиль сдали.
Мы валяемся склочною ветошью —
Истрепались пыльцу собирая,
Между входом и выходом мешкаю
Позабытого в прошлом сарая.
По соседству со мной вещи разные:
Мы нечаянно все постарели.
Сны из детства наивными сказками —
Отбаюканные колыбели.
Был закат как хрустящая корочка
С подрумяненными боками.
А теперь жрёт глаза смог махорочный
Трубки выкуренной не нами.
Подзаборные мрут одуванчики
Да охрипли, базлая, собаки.
Замутызганы дурами
прачками
До исподнего наши рубахи.
Под фонариком ночи бессонные —
Мотыльков опалённые тушки.
Мелкой сеткой проёмы оконные
Затянули от мух равнодушных.
За горы
Если бы меня спросили:
«Выбирай, но времени в обрез,
С кем прощаться будешь в этом мире?
Я б сказала: «Не с кем. Мне бы без
(от) Него сбежать за горы
и забыть. А если я умру —
я его смогу увидеть вскоре?
Если нет, то лучше поживу».
Перекати поле
Нет меня. Я в памяти своей,
Как в пустыне, мну песок ногами.
Складываю в душу оригами
Из засохших листьев тополей.
Тополиный пух зудит и врёт,
Варится весь мир в большой кастрюле.
Ночь луну, как жёлтую пилюлю,
заглотила в шамкающий рот.
А моя собака- поводырь
Старая – ослепла и оглохла.
Да и ладно, потому что похрен
Что там – пулемёт или пузырь.
Нам давно пора с ней отдохнуть
(или сдохнуть?), сколько можно шляться,
В результате всех манипуляций
Неизменной остаётся суть:
Нет меня. Я в памяти своей.
Догоняю перекати-поле,
На зубах песок скрипит и колет.
Что там впереди: «стреляй»?, «налей»?
Портреты
Комариный писк, укусы дней.
Нудно. Неприметно. Монотонно.
Ночь – в углу забытая икона,
А луна – лампада перед ней.
Неопределённое на вкус
Месиво меняет только внешность —
Это допустимая погрешность,
Минус бесконечности на плюс.
Цвет – притворство. Чёрный – основной.
Остальное – примеси обмана.
Не бывает «поздно» или «рано»,
Время – невзаправдашний герой.
Всё, чему учили, – сивый бред,
Лопается больно, волдырями.
Я жила в музейной панораме,
Как бездарно созданный портрет
На гвозде, забитом кем-то в стену
Криво, скособочившись смешно,
Неопределённости пятно,
Вещь, не подлежащая обмену.
how
Что мне делать с тобой, скажи.
Запечатать в простой конверт
И куда-нибудь положить,
Как коробку любимых конфет?
Как дышать мне теперь, скажи,
Если воздух мешает жить?
Что мне делать, когда дожди —
Обжигающий, огненный стыд?
Если день выбивает вдруг
Из-под ног моих всякий раз
Тот участок, где сомкнутый круг,
Что мне делать-то, что б не украсть
У себя самой лишний день,
У тебя не отнять тебя,
Уничтожить себя, как тень,
И убить тебя для себя.
Божья коровка
Кутерьма трущобных коробок
Раскрывает ладошки ветра
И кричит: «Отпускаю к деткам
Заплутавших божьих коровок».
Чертит мелом клочок асфальта,
И коряво выводит: «НЕБО»
Презирая бред ширпотреба
Рвёт об гвозди забора платья.
Лупит в кровь коленки о камни
(Только-только прижгли болячки).
И соседским мальчишкой: «Прячьтесь!»
Нам кричит. А мы бьём руками,
Набирая заноз пустячковых,
По неструганным стенам дома
И, срывая голос до стона,
Мы орём: «Чика! Зачикован!»
Самогон
Буду приходить к себе по праздникам,
Приносить ядрёный самогон.
Ночь гнобит, луна собакой дразнится
И блестит звездою на погон
В кружке алюминиевой до рубчика
В мутной и пахучей составной
Счастья, пусть обманного, но лучше так,
Чем считать взбесившихся ворон.
Буду веселить себя да баловать,
Стану комплименты расточать,
Мне для счастья нужно меньше малого —