Парень уже без мыслей плелся за ней. Все, о чем он думал в тот момент: «накинуться сейчас? Или подождать пока дойдем?» (а тело казалось безумно красивым)

Девушка дошла до деревянного возвышения, которое скрывалось шторами, обернулась и, попросив жестом подождать, скрылась за преградой. Электо простоял оцепенелый с минуту, после очухался и последовал к закрытой части возвышения.

Отдернув штору, он сказал:

– Вот дерьмо! Чтобы еще раз я подходил к незнакомцам на дороге. Хер!

За шторой вместо девушки парня ждал ползук (оборотень, приобретающий облик привлекательной человеческой особи в качестве приманки, который в своем настоящем виде представляет из себя длинное (около 3х метров), невысокое существо на 6ти лапах, с двумя клешнями, головой паука и телом гусеницы. Еще ползуки помимо внешнего вида, которым они лишь привлекают внимание жертвы, обладают особыми феромонами, не способными свести с ума, разве что, мертвого). Рядом с ним лежали обглоданные кости 2х человек.

Электо выхватил клинок и приготовился к атаке.

Ползук размахнулся клешнями, чтобы схватить парня, но это и стало ошибкой – Марк поймал момент и вонзил клинок в грудь монстра. Но одного удара не хватило. Раненный, он сжался и отступил для второй атаки. Марк ударил, но промахнулся, после чего ползук прыгнул на Электо. Стоя над ним, монстр задрал голову вверх, чтобы со всех сил пронзить жертву клыками, но во время падения Марк меч не выпустил и, когда монстр был готов обрушить голову, парень просто подставил клинок, и ползук сам все сделал за него.

К 10ти часам утра Марк увидел стены Ласбурга.

Сам город начинается не с каменной стены, а с деревянной, которая огораживает пригородные фермы. Эти фермы имеют две цели: кормят город и, в случаи нападения, принимают на себя первый удар, во время которого город переходит в оборонительный режим. (Очень удобно сделать из крестьян некий живой щит). Деревянная стена невысокая – 2 метра, в отличии от каменной, высота которой составляет 7 метров, первая стена охраняется парой часовых.

Их Марк прошел без какого-либо спроса, и ему открылся вид на пригород изнутри. От пригородных ворот до городских шла на прямую каменная дорога, остальные же были просто вытоптанными и прорезались возле небольших хижин.

При каждом скоплении фермеров, находятся один-два предпринимателя, которые скупают земли у мелких крестьян и организуют большие хозяйства, возле них строят несколько бараков и нанимают работать тех же самых мелких крестьян, кому ранее принадлежала часть этих хозяйств. Ласбургский пригород не был исключением.

Картина обитателей этого района вызывала что-то двойственное: смешение печали и презрения, и в зависимости от наблюдателя то или иное чувство перевешивало. Уставшие женщины, целыми днями не выходящие за пределы своего двора; одна стирает, другая копает, третья пытается детей собрать на обед. Мужики, работающие по 16-18 часов; что-то возятся, чем-то занимаются, но есть и бездельники: алкаши, инвалиды, бродяги, кормящиеся за счет мелкого воровства и собирательства. Единственные, кто здесь кажутся беззаботными – дети, но детьми здесь считаются до 9 лет, в 10 ребенок вступает в работоспособный возраст, а в 15 трудиться как взрослый. Стариков нет. Не доживают крестьяне до старческого возраста, умирают в 60-70 лет (в Весландии старым человек считается с 85 лет). И у всех на лице читается безнадежность, отсутствие возможности хоть как-то повлиять на свою судьбу. В этих людях не видно людей, они скорее похожи на куклы, модельки людей, созданные для работы. Этакое рабство, но в Фарангусте все вольны, только свобода эта формальная – никто никого не держит, каждый волен идти куда хочет. Только куда? Будучи разбойниками люди не доживают и до 30, если их, конечно, принимают, а так остается только отшельничество, но Весландия – опасный материк; ползуки и призраки – не самое страшное, что можно встретить. Поэтому выходов у большинства немного – либо живи, работай и не вылазь, либо разгоняйся и разбивайся об стену, но лишить себя жизни способны немногие.