Милослав, увидев приближающийся вихрь, представил себя ветром. Мощным, направленным потоком воздуха, который острой струёй разрезает воронку вихря, сносит её, развеивает мелкими частицами по окружающему пространству.

Его намерение было сильно, и воздух, словно кинжал, устремился вперёд. Врезавшись в основание воронки, он покачнул её, попытался повалить на бок, но вихрь устоял. Лишь отклонился сначала от силы удара, а потом изменил свою форму, плавно поменяв её на более приземлённую и устойчивую.

«Что может остановить вихрь? – судорожно соображал волхв. – Пока неприятель в подобном виде, я должен бороться именно с таким его проявлением. А принимая форму природного явления, он и обретает долю его силы, и становится частью этой стихии».

«Ветер, только ветер, – прочитав его мысли, ответила Богдана, – или очень прочная стена, о которую он разобьётся. Но мы не можем так рисковать: представив себя в виде стены и не сумев остановить его, мы погибнем. Если он снесёт нас здесь, то и в Яви мы не выживем. Мир магии хоть и тонок, но очень влияет на живущих снаружи».

Поэтому они вновь решили попробовать силу ветра. Богдана и Милослав объединили свои силы и вдвоём представили, как острый поток ветра сметает со своего пути песчаный вихрь. Все ветра Севера призвали они, с их ледяной силой и пронизывающим холодом. Деревья бы погнулись, будь они рядом, от такого напора.

И вихрь тоже подался. Он прогнулся под струёй ветра, сжался, как от удара, и откатился назад. На мгновение даже пытался рассыпаться на части, но внутренняя воля удержала его. Он закружился низеньким волчком, восстанавливая утраченную форму.

«Почему мы не можем его победить? – обратился Милослав к Богдане; как именно шёл их разговор, было известно только Богам, но губы их не шевелились. – Вдвоём мы сильнее его. Я не чувствую в нём силы древнего мага, который был бы нам не под силу. Он молод или чуть старше, чем мы».

«Ему помогают эмоции, – ответила девица, – он очень зол. Враг ненавидит нас, хочет отомстить. Это придаёт ему сил. Он понимает, что должен победить или сейчас, или никогда. Второго шанса у него не будет. А у нас есть надежда на твоего отца и воинов, что спешат к нам с подножья холма. Но и мы не знаем, когда они помогут нам. Время в приграничном мире течёт иначе: всё, что происходит здесь, может занять секунды в Яви, и тогда помощь не успеет».

«Ты можешь принять образ змеи?» – спросил Милослав.

«Могу, но вихрю яд змеи не опасен, – заметила Богдана, – надо, чтобы он стал человеком. Иначе магия не сработает».

Вихрь тем временем вновь приблизился к молодым людям. Он стал меньше и слабее, но не отступал от своего намерения. Краем сознания он продолжал держать разум воинов, что окружали моих детей в Яви. И не понимал, почему они не могут пройти стену, почему неподвижны. Ему были недоступны усилия Рады по их сдерживанию, как и наши с бабушкой – по поддержке стены. Охватить так много, находясь внутри магического поединка, не под силу никакому колдуну.

Милослав с Богданой тем временем выставили перед собой стену. Не сами приняли её образ, что было бы мощнее, но опаснее, если не справятся, а выпустили морок – поставили стену в виде большого валуна. Они сложили в неё все свои воспоминания об огромных камнях Севера, наполовину зарытых в землю и выходящих на поверхность лишь небольшой своей частью. Этим камни были сильны и несвроротимы с дороги.

Данный образ отнял у молодых людей много сил, которых становилось всё меньше. Однако вихрь, налетев на огромный серый валун, рассыпался. И, отскочив от камня, принял образ молодого мужчины, старше Милослава всего на десяток солнц.