– Да не крути головой. Ты же забыл уже названия улиц. Все по заграницам, да по заграницам. А на берег пришел – с трапа и прямо в свою «Волгу». И ту жена водит. Не смотри на меня так. Не осуждаю я. Но и не завидую, – Игорь погрозил пальцем.

– Хорошо, хоть не завидуешь. Нечему завидовать.

– Это почему?

– Долго рассказывать. Ну, так как ты, насчет посидеть где-нибудь.

– Я ведь не пью, Серёга. Посидеть с тобой, поговорить – это с удовольствием. Пойдем в «Арктику»?

– А говоришь, что не пьёшь. Пошли. Я тоже ближе ничего не знаю. Боюсь только, что мест там сейчас свободных не будет.

– Найдем, – уверенно сказал Игорь.

И нашлось. Свободный столик у колонны на двоих. И официантка неожиданно внимательная, заботливая, скатерку перестелила чистой стороной, с Игорем на «ты».

– Что-то не складывается. В кабаке быть своим и не пить – нонсенс. Не так, чтоли?

– Не так.

– А как? Часто здесь бываешь? Ты все так же, на «Матросове»?

– На «Матросове». Здесь бываю часто. Не пью. Нормально? Ты чему удивляешься? Не складывается, говоришь?

Сергей, действительно, удивленно разглядывал Игоря.

– Открываю тебе страшную тайну. Я здесь, в «Арктике» работаю. Вернее сказать, подрабатываю. Ирочка, – он тронул за руку, стоящую молча рядом, официантку, – ты нам хорошей холодной закусочки сооруди, двести грамм водочки и бутылку «Боржоми». Да, на чем я остановился? В оркестре я играю, на своем кларнете. Во-от. Пригодился. Играю, представь, не столько для денег, сколько для удовольствия.

– Что, так уж не нужны деньги?

– Нужны, конечно. Это я так, позлить тебя хотел. Знаю, что у тебя денег – куры не клюют.

– Откуда знаешь?

– Серега! Мурманск такой большой? Да у нас каждый бомж знает, что капитан Корольков фартовый.

– Все-таки завидуешь?

– Нет, Сергей, и не надейся, не завидую.

– Э-э, Игорек, ты не оригинален. Я таких по жизни не раз встречал. Бьют в грудь кулаком, что им не известно такое чувство как зависть, а сами красным глазом косят, как рентгеном.

Сергей взял принесенный графинчик, налил себе рюмку и поднес ко второй рюмке.

– Так ты что, действительно пить не будешь?

Игорь, молча, отрицательно покачал головой, налил себе минералки и, видя досаду в глазах Сергея, усмехнулся.

– Ладно, налей, я чокнусь с тобой, пригублю, но пить, извини, не буду. Мне вечером играть.

– Ты это серьёзно? Я думал, что ты шутишь.

– Абсолютно серьезно, Серёга. Я вечером играю в ресторанном оркестре. И мне сдается, – говорил Игорь посмеиваясь, – что это самое интересное и самое лучшее, что я в жизни делаю. Представляешь? Нет? Вижу, что я тебя сегодня в очередной раз удивляю.

Сергей, действительно, молчал, тыкал вилкой в тарелку и с любопытством разглядывал Игоря. От Татьяны он уже слышал однажды, что семья Игоря, как ей казалось, ведет странный образ жизни. По слухам, Нина, жена Игоря верующая, да и рассуждения самого Игоря, иной раз, бывали если не смешными, то удивительными. Хотя, Татьяна сама признавалась, Игорь ей нравился, они находили общий язык, когда говорили о музыке. Но, чаще она посмеивалась, говоря о нем – «оригинал». С Ниной Татьяна не дружила и не общалась, разве в редких случаях, когда мужья, включая Виктора Мороз, оказавшись в одно время на берегу, устраивали посиделки. Нина в этих случаях и сама не претендовала на интересную собеседницу, сторонилась женских разговоров, но была незаменимым организатором застолья, придумывая необычные блюда, легко делилась секретами кухни, и готова была одна, освободив от лишних хлопот других женщин, накрывать стол, менять и убирать посуду. И все это делала так естественно, что не возникало ощущения её второстепенной роли, и никто не ощущал неловкости. Игорь к этому относился спокойно, и всех это устраивало. Сейчас Сергей вспомнил об этом только потому, что Игорь снова удивлял его. О чем он говорит? Какой оркестр?