«Действительно странно – такую элементарную вещь каждый студент обязан знать».

Они ехали, в среднем, 120 км\ч. Инга прекрасно водила машину, и разговор нисколько не мешал ей за рулём. От чересчур жёсткой подвески Вольво исходило негромкое постукивание, и он уже привык к этому шуму. «Имея у себя такие автомобильные фирмы, отдать предпочтение шведской машине? Не понимаю». –подумал он.– «Хотя, в Питере у неё был белый Merzedess, который у неё угнали в одну из загородных поездок».

Дома ждал ужин – тюрингские сосиски – раза в три длиннее обычных, с шероховатой серой шкуркой, английское пиво, вино… Они поведали домашним о своих неудачных переговорах, а затем Инга показала ему факс с фотографией дома в Америке, который был уже куплен ею. Факс прислал американский маклер, сейчас занимавшийся мебелировкой дома. Район, где им предстояло жить, назывался Чеви-Чейз – парковый пригород Вашингтона, штат Мэрилэнд. Двухэтажный светлый особняк с очень большими окнами чем-то напомнил ему фотографию дома Хемингуэя в Ки-Уэсте. , про себя он так и окрестил его «дом Хемингуэя». – А как переводится Чеви-Чейз? – спросил он у Инги. «Охота на оленей». « Хорошо, что не на медведей». – почему-то подумал он. Дом выглядел приятно, но куда ему до Бланкенхайна!

4

С утра идёт дождь. Mutti решила поспать дольше обычного, и завтракают они вдвоём с Ингой. Вскоре подъезжает небольшая, но шумная компания: ингина администраторша, которая ведёт дела с её недвижимостью, её муж и шофёр мини-фургона. Инга – владелица нескольких домов и квартир в Ваймаре и Эрфурте – наследство отца, права на которое она восстановила после объединения Германии, и сейчас живёт на доход от этой собственности, сдавая жильё в аренду.

Вместе они перетаскивают в фургон тяжеленную кадку с древовидным экзотическим растением, похожим на пальму, которое жалко выкинуть просто так. Первое расставание… теперь дерево будет жить в доме у администраторши. Это событие отметили шампанским в гостиной, с присоединившейся к ним фрау Хельгой, и тут же перешли к обеду. Грибной суп, жареная печень, курица…

После обеда на двух машинах отправились в Ваймар, в офис администраторши на Belweder strasse, и пока Инга будет решать имущественные вопросы, у него есть два часа, чтоб прогуляться. Он решил пройтись через парк до исторического центра Ваймара. Парк раскинут по берегам Илма, который здесь напоминал больше широкий ручей, чем речку. Создание парка – заслуга Гёте, для этой цели он пригласил из обожаемой им Италии архитекторов, мастеров. Они возвели здесь «Римский дом», и живописные руины, собственно, были единственными строениями среди вековых деревьев, тоже редких. В парке преобладало открытое пространство , так что можно было далеко проследить и сам Илм, и плавные, покрытые сочной травой, берега.

Подходя к черте города, он наткнулся на советское воинское кладбище за оградой. Открыв калитку, вошёл вовнутрь .Захоронение находилось в идеальном состоянии – всё чисто, опрятно, никаких следов вандализма. Цветов правда не было, ну да это… Побродив среди частокола простеньких обелисков, он обратил внимание, что на многих надгробьях стояли даты смерти -46, 47 год. Война –то уже кончилась. Отчего могли погибнуть солдаты здесь, на немецкой земле? Таких могил тут едва ли не половина. Откуда такие потери в мирное время? При разминировании? Вряд ли столько… Непонятно.

Времени дойти до Schiller strasse уже не оставалось, надо было спешить назад. Возле консерватории шло строительство, строительный котлован был обнесён дощатым забором, разрисованным уличными художниками. Один из сюжетов изображал бородатого мужика с бутылкой водки в руке –«Onkel Rasputin». Иного присутствия России заметно не было. Солдатское кладбище и карикатура на заборе – это всё, что осталось.