На плес тем временем подтягивался народ. Кто-то приходил тихо переговариваясь, кто-то молча проходил к облюбованному месту. И вскоре плес наполнил скрежет и сдавленное сопение – мужики спешно бурились. Они видели моих карасей, да и у других возле лунок уже лежало по паре рыбешек. Я не отвлекался на приходящих, сосредоточенно играл мормышкой, пытаясь соблазнить еще хотя бы одного карася… Потяжка была такой сильной, что я чуть было не выпустил удочку из рук! Подсечка, и на том конце лески заходил, загулял кто-то большой. Ой-ой, как же это, а? Лесочка тоненькая, я прям физически ощущаю, как она натянулась. Дед за спиной, заметив, как напряглась моя спина, подшагнул ближе, скрипнув снегом, и задышал мне в ухо, склонившись над самым плечом и обдав меня крепким махорочным духом.

Я не обращал ни на что внимания – там, в лунке, кто-то большой и сильный упирался и не хотел выходить наружу. Таааак, аккуратненько… как же сильно вниз давит! Леска звенит, опасно приближаясь к краю лунки, пальцы чувствуют ее тонкий, на грани слышимости, звон, дед шумно дышит в ухо. Хорошо хоть советов не дает…

– Ты это, вниз его, вниз, лески ему дай, пусть погуляет – дед как подслушал мои мысли и тут же завел шарманку. Второй дед так и не повернулся, продолжал усиленно качать мормышку. Терпеть не могу, когда под руку говорят!

Рыба вдруг немного ослабила давление и уверенно пошла вверху, к лунке. Я тут же начал быстро выбирать слабину, леска кольцами сворачивалась на льду у моих ног, дед уже дышал как взволнованный секач на случке…

Вода из лунки пошла верхом, в неверном рассветном полумраке я увидел большую лобастую голову… Язь! Только бы вытащить, я тогда сегодня вообще могу больше никого не ловить! Кому я взмолился, я не знаю, но язь вдруг устремился вверху по лунке, и я выхватил его из воды. Ух!

Прогонистое блестящее серебром тело забилось в руках, упало на лед. Язь запрыгал, собирая на себя снег и вызвав у деда за спиной восхищенный выдох:

– Ух ты е! Это ж… Ну ты…

Его напарник хмыкнул совсем уж осуждающе. Поднялся, подхватил бур и пошел буриться в другое место. Я же готов был плясать от счастья. Язь! Первый в жизни! Зимой! На мормышку!

– Батя, я язя поймал! – я гаркнул так, что весь плес повернулся в мою сторону. Мужики улыбались. Они очень хорошо понимали мои эмоции. Батя глянул на меня сурово, кивнул и вернулся к своей удочке, но я-то видел, как он улыбается…

Солнце показалось над тайгой, и морозец окреп. Так всегда почему-то зимой – выходит солнце, и мороз прижимает особенно сильно. Ненадолго, но крепко. Но я мороза не ощущал, мне было жарко! Язь уже затих, прихваченный холодом, и я взял его в руки, обтер ладонью снег, любуясь его ярким серебряным блеском. Красавец!

Дед, стоявший за спиной, уже вернулся к своей удочке, и я остался один на один со своей радостью. Даже как-то немного обидно, что никто со мной вместе не радуется. Ну да ладно, пора продолжать…

Лунку затянуло тонким ледком, пришлось ломать его черпаком. Мормышка нырнула в потемневшую на солнце воду, ушла ко дну. Я играл и так, и эдак, менял скорость и ритм, пробовал в полводы… тщетно. Ни одной полкевки больше. «Ну я это… пошутил же….Пусть еще клюнет кто-нибудь, а?» – обратился я неизвестно к кому. Но этот кто-то меня не услышал. Ни единой поклевки.

А плес жил своей жизнью. Народ перемещался, общался, восхищенно матерился на рассвет. Кто-то сходил к лесу и затеплил костерок, к которому потянулся народ со всего плеса, и закипели разговоры.

Кто о знакомых рассказывал, кто на начальника жаловался, кто на жену…. Пошел по кругу первый читок, за ним второй… Всегда так на рыбалке. Батя пришел с нашим походным котелком, начерпал в него воды из лунки и пристроил к огню. Вовка пришел следом, достал из кармана газетный кулек, протянул отцу – в том кульке Вовкин фирменный чай. Старший сын у Вовки служит в Тихоокеанском флоте и регулярно шлет отцу посылки с диковинами со всего света. А Вовка большой ценитель хорошего чая, и сын его, Серега, в каждой посылке обязательно присылает ему чай. И не просто какой-то чай, а чай флотский, тот самый, ностальгический. Вовка служил на флоте и флотский чай ни на что променять готов не был. К слову сказать, чай был и правда хорош…