Старик кивнул сухонькой головкой и вернулся за стол. Таисия убрала недопитую чашку чая, неглубокую маленькую тарелку с перетертой с сахаром смородиной, плетеную из ивняка корзиночку с толстыми ломтями белого хлеба, смахнула рушничком хлебные крошки.

– Сидайте, чиво вы. В ногах правды нет. Чайку не желаете?

У Ергашова сосало под ложечкой: в рот крошки хлеба не брал с вчерашнего дня, когда, поужинав, залег на вагонную полку. Проглотив набежавшую слюну, вежливо отказался. Мутноватыми от старости глазами старик уставился в его лицо.

– Так слухаю, капитан. За Таисью не боись. Не протрепется. Она сама у милицейских свой человек. По-нашему сексотка, а по-нынешнему осведомитель.

– Осведомитель, – буркнула Таисия, – информатор я. Когда надо, всегда на подхвате. Даже подсадной уткой была в СИЗО в соседнем районе. Видали, вот за то и премийка. – И она достала с подоконника портативный радиоприемник. – Варька моя с им баловалась, пока школярила. Сама я по медицинской части, санитарка в интернате для старпёров.

Конец ознакомительного фрагмента.