Да это оперы знали, как знали и то, что его супруга последние годы жила в другом микрорайоне города с дочерью. У него на любой вечер нет алиби, но он сидит дома тише воды ниже травы. Прослушки и «гляделки» не мудрят: торчит журналист у телеящика, читает книги, пишет что-то. А что пишет, они видели в его письменном ящике – рассказики, повести, стихи, открывали и компьютер. Ничего предосудительного. Но не могли смириться с тем, что вор каким-то образом ускользает от них. Наконец, сыщики обратили внимание на неприметного работягу, внешне похожего на Тумашкевича. Да, тот оказался вором, внешне похожим на Мирослава Тумашкевича. Однако пока прорабатывали все его связи, тот будто испарился. Объявили розыск по всей стране. И на тебе: нашли вора в соседнем регионе в квартире главы большого сельского района, который был ему двоюродным братом, возрастом его моложе. «Большой» брат рвался аж в губернаторы, имел связи, о которых мог помечтать любой областной чиновник немалого ранга. Пока судили и рядили, как им быть, след старшего брата – разбойничка пропал, будто он никогда у младшего брательника не гостил. Меж тем, грабежи людей в Богодарске, в Арагонске, в некоторых соседних районах продолжались: потерпевшие снова и снова «рисовали» операм портреты Тумашкевича, с теми же маленькими неувязочка-ми, что и прежде. Ни разу преступника не сумели взять по «горячим следам». И что странно: высланный немедленно после заявления потерпевшего наряд милиции по адресу телевика, видел одну и ту же картину: освещенное окно гостиной, где Тумашкевич и коротал вечера, наблюдали его самого по спецприборам ночного видения. Сыщики неистовствовали. Им казалось, что более хитрого гада, чем этот журналюга, в их практике еще не было. А журналист все свое свободное время проводил за чтением литературы, просмотром телепередач, стукотней вначале на пишущей машинке, а потом за клавиатурой компьютера. Но «он же» то и дело возникал в рапортах оперов, словно это был не один человек, а некая раздвоившаяся личность. Мистика?! И как ничтожно мало сыщиков верило в то, что кто-то умело подставляет Тумашкевича. Думали, может быть, у писаки есть сообщник, с которым он и орудует втихаря. И отвязаться от такой навязчивой версии не могли. Преступления продолжались, преступления совершал по описаниям людей точь в точь Тумашкевич, но по-прежнему у него не находили ни одного вещдока. В числе тех немногих следователей, кто верил в невиновность Мирослава Тумашкевича, был Игорь Ергашов, переведенный около года назад в Богодарское областное управление МВД. Правда, не столько за его заслуги: крепкая рука родного дяди жены Игоря поспособствовала тому.

После провала с поиском убийц заготовителя и двух соучредителей фирмы, чей внедорожник так сгодился Сукорезову и Редкозубу, Игорь было приуныл. Однако новое дело потребовало от него максимальной отдачи. В нескольких городах, включая Арагонск, и крупных районах области по донесениям агентуры всплыли в больших количествах царские золотые червонцы. Откуда и каким образом золото старой чеканки появилось в регионе, где еще в пору становления советской власти казачество как класс было ликвидировано, репрессированы все мало-мальски состоятельные люди, не говоря об офицерах царской армии, даже не переметнувшихся в лагерь Белой гвардии? Состоятельные «старорежимные люди», имевшие немалые сбережения, либо бежали за границу, либо были уничтожены, либо вдали от гнезд своих родителей влачили жалкое существование. Все, кто что-либо знал о потаенных кладах, давно могли ими воспользоваться. Так почему это золото всплыло сейчас? Эти и многие другие вопросы не давали покоя Ергашову, заместителю руководителя большой опергруппы, а возглавлял ее формально начальник горуправления МВД, к которому стекалась вся информация, в том числе и от его коллег из соседних регионов. Какие только версии «не кружились» в кабинетах оперов! И лишь одна, многократно отфильтрованная после лабораторных исследований золотых монет, запросов в архивы, в том числе и в некоторые сохранившиеся ГУЛАГовские, прочно застряла где-то в подкорке Игоря Ергашова. Эта версия имела право на жизнь.