– Ещё что-то?

– Ещё есть гипотеза о множественности миров, существующих одновременно в одном пространстве. Это не параллельные миры, это один мир, существующий в разных точках зрения, в разном понимании, поворачивающийся разными плоскостями.

– Так вот над чем ты работаешь. Рефракционные квантовые решётки. Я тебя не спрашивала о твоей работе, считала, что ты просто решаешь ребусы.

– Кажется, мне эти ребусы боком выходят.

– Но ведь это пока теоретические работы?

– А если они активировали ту работу мозга, о которой мы только догадываемся?

– И решённые практически, претворённые в жизнь, они могут перевернуть мир, в котором мы живём.

– Не знаю, может быть.

Первым делом растопили печь, в доме после дождя было сыро.

– Обычно кто-то из семьи приезжает сюда раз в неделю, если не протапливать, дом покроется плесенью, жить будет невозможно. Да и мебель, книги…

– Семён, я вижу, у вас здесь много книг! И альбомы по искусству! Можно посмотреть? Даже мой любимый Ван Гог, это чудесно. – Мэрил сняла куртку и осваивалась с обстановкой. Её внимание привлекли книжные стеллажи в кабинете. Подошла заинтересовавшаяся Жанна, тоже стала просматривать корешки.

– Сеня, у тебя и альбом Тулуза-Лотрека!

– Ты тоже интересуешься живописью? – удивилась Мэрил. Как-то не увязывался в её сознании образ Жанны с увлечением искусством.

– Конечно! Я многим увлекаюсь. Мне нравится Тулуз-Лотрек, мне нравится хрен с мёдом, ещё мне нравятся фильмы с Юрием Никулиным, очень непосредственные, искренние.

Такая градация приоритетов Мэрил весьма удивила. Что-ж, у каждого своё.

– А я не очень люблю Тулуз-Лотрека. Слишком у него манера острая, колющаяся. Мне больше Ваг Гог по душе… Краски волшебные. Загадочные картины.

– Но Тулуз-Лотрек и должен быть острым, он-же импрессионист!

Подошёл и Алан:

– Давно я не видел репродукций Ван Гога. Звёздная ночь, это что-то несбывшееся.

В кабинет вошёл огорчённый Бен:

– Девочки, почему на кухне одна Ирина? Вам не кажется, что ей там одиноко и скучно. А мальчики займутся баней. Вода, дрова и веники…

Скоро дела были сделаны, и баня топилась. Шашлыки решили замариновать на завтра и пока поужинать бифштексами с картошкой и салатом. В погребе нашёлся и бидон с квасом, и малосольные огурчики под водку. Дом прогрелся, высох, было уютно и весело.

Только когда накрывали на стол в большой комнате, Мэрил в коридорчике придержала Алана за рукав:

– Ты что-то заикнулся про Ван Гога, там, в кабинете. И не договорил. Это имеет отношение к…?

– Ван Гог… Я что-то вижу в его картинах, что-то знакомое. Но не могу понять, что. Возможно, таких людей много. И это означает, что… другой мир рядом.

– Понятно. Постарайся не зацикливаться. Найдём время, подумаем. И ещё скажи… ты видел там что-то… живое? Может быть, даже и людей?

– Конечно! Это и пугает меня больше всего. Там есть все мы. Только другие…

– Алан и Мэрил Чесловы! Голубки! Быстро к столу! Мы вас заждались! – донёсся рёв толпы из столовой. Толпы жаждающей и весёлой.

– Пойдём, в самом деле! Зачем от коллектива отрываться? А когда это я стала Чесловой?

– Ну… народ слагает мифы и легенды. Не будем давать повода!

Бифштексы были великолепны, с поджаренным луком и рассыпающейся картошкой, а огурчики приятно сочетались с обжигающей водкой. Очень быстро вспыхивали и рассыпались искрами острые темы, кто-то требовал музыки, а кто-то уже блевал за крыльцом. Потом начались танцы, которые из тесного помещения переместились под луну. А ведь ещё предвкушалась баня с паром и вениками, поэтому рассудительные убрали водку со стола и разлили по кувшинам холодный квас.