– Ну вот, кажется, началась охота. Бой предстоит долгий. Раундов на двенадцать. Это уж точно.

– Вы что-то сказали Сергей Николаевич?

– Нет, Андрюша. Это я так… Вот что, Андрюха. За нами хвост.

– Как вы их замечаете?

— Спиной чувствую. Остановись у станции метро, так, чтоб я мог раствориться в толпе. Повози их за собой часа три. Перед светофором открывай окно и что-то показывай рукой рядом стоящей машине. Ну в общем, не мне тебя учить. Сбивай их со следа. Повози их по Москве часа три. А затем постарайся оторваться и поезжай домой. И не высовывайся. Жди моего звонка на новый мобильник. Старый выключи.

Лимузин Сергея подъезжает к станции метро.

– Всё. Будь здоров. – Сергей выскакивает из машины и растворяется в толпе. Входит в метро и проезжает несколько остановок. На станции «Краснопресненская» выходит. Набирает номер на мобильнике.

– Диспетчер? Волков. Подайте мне резервную машину к станции метро «Баррикадная».

Сергей идет по переходу на «Баррикадную». Вдруг останавливается. Звучит нежная, дрожащая, тончайшая скрипичная мелодия. Невдалеке – девушка, почти девочка, играет на скрипке. Она одета в потертые серые джинсики, в такой же потертый серый свитер и такое же серое истощенное лицо давно досыта не евшего человечка. И музыка… рвет душу. Перед девушкой картонная коробочка с мелочью и несколькими десятирублевыми бумажками. У Сергея впервые за довольно продолжительное время какой-то комок подступил к горлу. Чужая беда застала его врасплох. Это как же должна была «достать» жизнь эту беззащитную девочку, чтобы она решилась спуститься в это мрачное подземелье, где мелькают абсолютно равнодушные тени, правда, не все. Вот старушка опустила в картонную коробочку, вполне возможно, последний пятак, что-то прошептала и перекрестила девочку-скрипачку. Увы, чаще всего, люди в беде находят сочувствие лишь у таких же обездоленных. Впервые за долгое время Сергею стало стыдно за свое благополучие. Как правило, он гнал от себя эти тревожные сигналы неблагополучия окружающего мира. Он достаточно много средств тратил на богоугодные дела, чтобы успокоить, как он считал, свою не в меру чувствительную совесть. Но вот эта обнаженная боль человеческая настигла его неожиданно. Он стал лихорадочно шарить по карманам в поисках денег, но обнаружил только сущую мелочь, которую даже стыдно было опускать в картонную коробку, и кредитную карту. Но банкомата поблизости не было. Дурацкая ситуация, когда стоять просто так нельзя, и уходить стыдно. Где он, этот ближайший банкомат? Пока его разыщешь, девочка уйдёт. И останется у нее в памяти этот здоровый, полный сил, сытый барин, который постоял в своё удовольствие, послушал на халяву и ушёл. Он ещё хуже тех бесплотных теней, что равнодушно-деловито мелькают туда-сюда, делая вид, что ничего не видят, ничего не слышат. Но, как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Все эти его муки совести обрываются самым неожиданным и роковым образом.

Вдруг, откуда ни возьмись, как саранча, как серое вороньё, налетает шпана и начинает выгребать из картонки всё содержимое. Музыка обрывается на полуноте. Девочка в отчаянии поднимает вверх руки со смычком и скрипкой. И тут, как это с ним нередко бывает, Сергей мгновенно превращается из мыслящего существа в действующую, повинующуюся только инстинктам машину, заправленную холодной, расчетливой, не рефлексирующей яростью. Он хватает за шиворот одного из стервятников и в ярости швыряет мордой в стенку. Тот, как тряпичная кукла, сползает на пол, оставляя на стене багровый след. Сергей хватает еще двоих, бьет их тупыми лбами друг о друга, и те валятся на пол, заливая его кровью. Четвертый застывает, как истукан. Сергей бросается к нему.