Девочка буквально светилась: как выяснилось, тот самый аристократ снова пришел к ней и снял на всю ночь, я могла танцевать спокойно, зная, что вреда ей не причинят.

– Сначала заходят Эрна и Хельга, – кивнула Зинар, сверяясь со списком. – Дальше идут Альвира и Зифа с шамширами, дальше, девочки, как во время репетиций встречаете Сив. Попробуйте накосячить только, ясно?

– Да, Ана Зинар, – тихим хором промолвили девушки.

– Готовьтесь, он прибыл, Рима, иди сюда! Мне нужно встретить его светлость, за все отвечаешь ты, – приказала она младшей потворнице.

Зинар сегодня оделась не как обычно: белое платье, расшитое серебром, на которое накинули сетчатый кафтан изумрудного цвета, подпоясанный лентой, также расшитой мелкими зелеными камнями. Наряд был очень дорогим, и надевала она его в особых случаях, приезд эрцгерцога как раз и стал таким. В молодости Зинар была красива, но возраст, нездоровый образ жизни и пятый выкидыш сделали свое дело – в свои тридцать пять женщина раздобрела окончательно и, несмотря на усилия, выглядела потасканной.

Потворница, как и я, являлась выходцем из обедневшего аристократического рода, правда, в отличие от меня, в бордель она пришла сама и впоследствии сама же стала его почти полноправной правительницей.

– Сильвия, выпусти страсть, – хмыкнула женщина, выходя.

Смогла подколоть меня, сука. Знает, что телепаты бесчувственные и ощущает полную безнаказанность.

«Страсть, говоришь?», – в аккомпанемент к мысли зашипела змея. Ей тоже Зинар не понравилась.

Дамы разглядывали вошедших сквозь узкую щель плотных штор, будто надеялись увидеть что-то интересное. Судя по изданным Хельгой и Эрной томным вздохам, интересное они все-таки нашли.

– Какой красивый, – выдохнула Эрна. – Ох Единый, я бы с ним просто так не отказалась бы.

– Везет же некоторым, – прошипела Хельга, скосив взгляд в мою сторону. Плевать. Питон гораздо заманчивее очередного аристократа.

Гости собирались, усаживались на длинные диваны с многочисленными подушками, слуги разжигали аргилу, потворница сладко беседовала, умудряясь уделять время каждому, но все знали, для кого устраивалось сие представление. Любители Сладкой Сив, конечно, тоже пришли, весь свет Катара присутствовал в помещении, быстро наполнявшемся именитыми гостями.

Тишина взяла под контроль гостиную только на десять минут, а после стало уже не до нее. Барабаны первые разрушили прежнюю власть молчания. Затем вступили цимбалы с невероятно тонким и красивым звуком, отбиваемым мальчишками, состоящими в труппе. Заиграл канун, под который в комнату медленно вплыли танцовщицы Эрна и Хельга.

Горящие фонари давали тусклый свет, скорее, они светили, но не освещали – подобное делалось для придания атмосферы. Подчиняясь немыслимому ритму, мелодичному звону монет, распутницы плавно двигались, извиваясь кобрами – такими ядовитыми, красивыми и опасными одновременно. Сейчас они играли, впрочем, как и всегда, не прятали своих тел, позволяли чужакам восхищаться собой, вырисовывали знаки бесконечности бедрами и отдавались полностью рисунку музыки. Я еле сдержалась, не прогнувшись под потоком восторженных мыслей, еле успокоила питона, поэтому, отойдя от девушек, опустилась на пол.

– Что с тобой? – обеспокоенно спросила младшая потворница. Боялась она не за мое состояние, а за срыв выступления.

– Приду в норму, – отмахнулась, сдерживая тошноту. Много людей, примерно одинаковые эмоции, выраженные в разных мыслительных тональностях, и все обрушивалось на меня.

Красивые тела пропадали в густом дыму аргил. Танец – искусство, и как любое искусство он мог выражать намерения, чем и занимались девушки. Языком тела они продавали себя, я точно знала, что сегодня в первую очередь разберут танцовщиц, все решилось, как только они вышли к этим хищникам.