Вскоре где-то впереди раздались звуки механического крана.

Вряд ли это была обычная больница, или рядовой послеоперационный кабинет. Честно говоря, я не знаю, где могли бы устанавливать настолько серьезные протезы, которые я мог себе представить. Но что больше всего тревожило – я не ощущал привычного волнения. Мне чего-то не хватало. Возможно, так чувствует себя парализованный человек.

– Поверни его голову вправо. Стоп.

Я почувствовал. Наверное, это было прикосновением. Похоже, что кто-то в пластиковых перчатках взял мою голову с обеих сторон в области висков и медленно повернул.

Это было очень волнительно. И всё, что я мог – лишь наблюдать за происходящим.

– Есть сигнал. Теперь влево… Стоп. Есть сигнал.

Мою голову вновь повернули. Это я мог определить лишь косвенно – по изменению местоположения источников звука и света. Но также я ощущал и прикосновения. Еле различимые, но они были, точно. Я ощущал изменение в пространстве.

– Возвращай. Есть сигнал. Стоп.

– Что думаете?

– Отклик идет. Пока оставим.

Звуки от клавиатуры стихли, шаги отдалились. Свет погас. Я вновь остался наедине с ожиданием новых событий.

Оставалось лишь догадываться о том, что происходит. В основном, я думал о глубоком протезировании в виде имплантов. О том, насколько всё это дорого стоит. Возможно, на мне испытывали какой-то позвоночник, и множество других современных протезов. Всё, о чем я думал – это цена сохранения жизни. Кто стал бы вкладывать столько денег? Кроме вопросов, у меня не было ничего.

В этот раз я услышал шаги издали. Похоже, что я смог освоиться, и приноровиться к этим новым странным источникам взаимодействия с внешним миром.

Вдалеке раздался писк. Открылась дверь, и в помещение вновь вошли люди. Судя по звукам, ко мне приближалось несколько человек. Раздался щелчок – и вокруг появилось освещение, светлым градиентом разделившее потолок и пол. Я стал различать силуэты отчетливей. И, похоже, стал различать цвета. Группа из четырех силуэтов приблизилась ко мне и встала напротив.

– Макферсон, давайте уже решать. Мы упускаем сроки.

Знакомый голос, который ранее отвечал за профессиональное щелкание по клавишам, ответил:

– Аппаратная часть полностью в порядке. Мы потратили две смены на проверку. Тут проблема с софтом.

Сразу же отозвался другой голос, ранее не знакомый:

– Хватит об этом, мы подготовили релиз еще три месяца назад! Он залит на всю текущую линейку, и остальные образцы полностью функциональны.

О чем они? Вероятно, для моих протезов существует специальное программное обеспечение. И я – тот самый удачливый парень, на котором оно плохо работает.

–А как вы объясните, что данные в порядке?

Тот самый не знакомый голос с нотками раздражения в голосе отозвался:

– Продемонстрируйте! У нас двадцать человек работали над продуктом, а от вас только голословные заявления!

– Ладно. – Единственный голос, к которому я уже начал привыкать, приблизился ко мне. – Тест 42.

Все замолчали. Человек, которого звали Макферсон, повторил:

– Тест 42.

Хотелось бы вздохнуть, но вероятно имплант легких так не работает. Тест 42. И что теперь? Конечно же, это далеко не единственное, что было странным для меня во всех событиях.

Вздохнув, Макферсон произнес:

– Видите? Он не проходит тестовые паттерны. При этом, – он начал щелкать по клавиатуре справа, – система проходит все этапы тестирования. Что мне дальше с этим делать? Чего вы от меня хотите?

Трое собеседников недовольно вздохнули. Почти так же, как один человек провоцирует остальных на зевоту.

– И что нам теперь делать? Умолять его, чтобы он поднял руки?

Это спросил человек, которого я прежде не слышал. Похоже, он стоял дальше всех. На нем был белый халат, если не ошибаюсь. На всех были белые халаты, если я правильно определил, но на нем была еще синяя рубашка.