Обходы здесь два раза в неделю – утром в понедельник и утром в пятницу. Как будто врачу важно «благословить» вас, скрепя сердце, прожить выходные, а потом своими глазами посмотреть, что из этого вышло. В действительности же процедура очень формальная. Выглядит так – толпа врачей (в большинстве своем – интерны) во главе с заведующей отделением, Натальей Ивановной Аносовой, женщиной крайне интересной и сложно-своеобразной (мы о ней еще отдельно поговорим), на бешеной скорости проносится по всей палате, задавая каждому дежурный вопрос «Как дела?», но не проявляя ни малейшего интереса к ответу. Смотрят больше на физиогномику – как ты проявляешь свои эмоции от только что состоявшегося помещения в «Серпы» или от длительного пребывания в них. Все, что касается вербальных контактов, это отдельная история, они еще успеют и вас порасспросить, и сами с вами наговориться. Обход – элемент наблюдения, ради которого в большинстве случаев и назначаются стационарные судебно-психиатрические экспертизы.

Вообще наблюдение ведут здесь и санитарки, и медсестры, и даже кастелянши. Со стороны может показаться, что они тут вообще ничем не занимаются и получают зарплату зазря, но это – кажущаяся видимость. Действительно, здесь не классическое медицинское учреждение, где те и другие заняты оказанием помощи больным, и функционала у медперсонала куда меньше. Но сосредоточен он в другом – в наблюдении за больными и фиксацией их поведения в специальный дневник. Надо сказать, что в других учреждениях судебно-психиатрической экспертизы, в которых мне приходилось бывать, такого тщательного наблюдения я не отмечал. Ну посмотрят пару дней, поспрашивают тебя в общих чертах о жалобах, и бросают. Потому, наверное, что учреждения это были в основном лечебные, больше внимания там уделялось не трем-пяти подэкспертным, а десяти-двадцати реально больным, которым на постоянной основе требовались уход и терапия. Здесь же учреждение профильное, и готовьтесь к тому, что санитарки и сестры глаз с вас спускать не будут. Каждый шаг, каждое движение, каждый контакт с другими подэкспертными и каждая тема для, казалось бы, минутного, ничего не значащего разговора – все будет фиксироваться в дневнике наблюдений. Проверять его будут врачи, которые дважды в неделю будут вас созерцать всем составом – так ли все на самом деле, как пишут их подчиненные относительно вас.

Конечно, как и в любой постсоветской организации, основные решения принимает руководство в лице все той же Васяниной и заведующей отделением Аносовой. Остальная толпа – интерны, собиратели материала. Но де-юре они тоже являются экспертами, и, возможно, в процессе обходов Аносова захочет продемонстрировать вам, насколько они самостоятельны, независимы, своенравны и вольны в принятии судьбоносных решений. Это делается наглядно и преследует своей целью заведомо расположить больного к взаимодействию именно с назначенным экспертом, который вскоре появится в поле вашего зрения. Показать, что заведующая здесь так, «принеси-подай», а 20-летние «эксперты» «сами с усами». Укрепившись в этой мысли, вы будете с интерном откровенны, а чего еще надо при производстве такого рода исследования?

Приведу такой пример. На первом же моем обходе заведующая отделением остановилась возле лежащего рядом депрессивного симулянтика и участливо спросила у него, не обострился ли депрессивный эпизод:

–Не загрустил?

–Загрустил, – ответил он. – Пропишите мне капельки какие-нибудь…

–Может, правда, пропишем? – «робко» спросила заведующая у совсем юной докторши, за которой симулянтик был закреплен. Та в ответ стала с напускной строгостью и решительным упрямством мотать головой: