– По-моему, мы уже говорили об этом. Я не собираюсь тебя убивать, Цыпленок. А ты не в состоянии… Ни для чего. Так что залазь.

– Я не хочу домой. – Нура дернулась, пытаясь высвободиться, но это мало чем помогло, хватка только окрепла.

– Либо залезаешь, либо я тебя свяжу и перекину через сиденье.

Вот же… гад! И ведь перекинет!

Тайпан подал ей шлем. Нура нехотя натянула его, забираясь на мотоцикл. Тайпан тоже сел. Видимо, шлем у него был один, потому что на его голове ничего не было. Байк звякнул кристаллом, рычание мотора стало громче, но с места они так и не тронулись. Тайпан оглянулся:

– Обними меня.

– Что?

– Так удобнее будет. И не свалишься.

– Нет, спасибо, я и так… Ох! – Тайпан вдруг тронулся, и сразу же резко затормозил. Нура почти упала на него, испуганно хватаясь за его торс и прижимаясь грудью к его спине. – Гад!

– Не отрицаю.

Байк наконец начал движение. Вот только ехал он в другую от ее дома сторону…

– Куда ты везешь меня?

– Просто расслабься, Цыпленок. Я увожу тебя подальше от твоих проблем.

Ночной город окутывал огнями и мерцающими вывесками. Впереди раскинулся широкий проспект, и мотоцикл взревел, ускоряясь. Нура сильнее сжала Тайпана, цепляясь за него, как утопающий за спасителя. А она тонула. Тонула в тревоге, сомнениях и проблемах. Но сейчас, когда мимо проносились шеренги зданий, а шлем обдували потоки ветра, забыть обо всем казалось проще.

Мир сузился до байка и дороги перед ним, все остальное стало темным морем свободы, которую Нура жадно глотала с каждым новым вздохом. Она не замечала ни холода, ни сгущавшихся на небе туч, ни того, как высокие здания сменились низкими, широкие улицы – узкими, а они почти выехали из города. Но забеспокоиться Нура не успела, Тайпан сбавил скорость и свернул к сиротливо стоящей забегаловке. В ее неоновой вывеске с названием Freedom не горела одна буква «е». Байк затормозил, двигатель заглох, и молчание сонной окраины окутало мягким одеялом тишины.

Нура слезла с сиденья и стянула шлем, только теперь обнаружив, что ее потряхивает от недавно пережитых эмоций, а в крови все еще бушует адреналин после быстрой езды.

– Прошу. – Тайпан по-актерски галантно поклонился, открывая дверь и придерживая ее для Нуры.

Она вошла внутрь пустого тускло освещенного зала. Ноздри защекотали приятные ароматы еды и крепкого фильтр-кофе, а уши – негромкая музыка. За стойкой зевал полный мужчина с пышными пшеничными усами. Он мягко улыбнулся посетителям, отчего уголки глаз прорезали морщинки.

– Доброй ночи! Чего желаете-с, мои ночные путники?

– Привет, Дэш. – Тайпан махнул рукой. – Мне двойной гамбургер и самый поганый кофе, что у тебя есть.

– Будет исполнено, малыш Кя, а твоей спутнице?

Нура прыснула от обращения, но виновато спрятала усмешку под строгим взглядом янтарных глаз. В ответ она хотела было сказать, что не голодна, но живот выдал ее и громко заурчал.

– Эм… Два пончика: с фиолетовой и синей глазурью, пожалуйста, и…

– Коктейль «Цыпленок»? – Тайпан ткнул в листовку на стойке. – Проклятие, он всегда у тебя был?

– Летнее меню, малыш Кя. Хочешь молочный шейк?

– Нет, но… – «Малыш» повернулся к Нуре: – Клянусь, я приплачу сверху, если ты возьмешь его себе.

– Будет достаточно, если ты оплатишь мой поздний ужин…

– Я бы и так оплатил, – хмыкнул Тайпан.

Сделав заказ, они заняли столик у окна, откуда виднелись мрачные заброшенные строения. Похоже, близ забегаловки Дэша проходила граница города.

– Почему «малыш Кя»? – спросила Нура. Горячая лавина эмоций сошла, и теперь ощущалась прохлада, вынуждая ежиться.

– Помнит меня мелким. А Кя – это сокращение моего имени.