– Ты долго там ещё будешь вздрагивать? – раздалось из приоткрытой двери директора. – Найди мне начальника охраны.

– Туточки я, – Захар откинул занавеску. – Ой, а чё это мы такие расстроенные, такие огорчённые?

– Идите уже, – оттолкнула его Карина и шепнула в сторону. – Может третьим будете на расправу.

– Ты чего развоевался? – Захар прикрыл дверь. – Сбытчик в слезах, Каринка в соплях. Поехали в сауну, развеемся, а?

Виктор присел в кресло и растерянно оглядел стол от края до края.

– Потерял что? – Захар отодвинул стул и присел. – А, понял. С Валеркой поцапался? Ну что ты как маленький? Или до сих пор не поймёшь, что они с Тёмкой…

Он сжал лодочкой обе ладони и постучал по столу. Виктор размахнулся и ударил. Если бы Химик не отпрянул, роняя равновесие и падая вместе со стулом к стене, то мощный хук мог отправить его на пару недель в больницу.

– Ты сдурел что ли? – заорал Захар, пытаясь подняться с пола.

Виктор, выбежав из-за стола, рванул приятеля за грудки и поставил на ноги:

– Говори, что знаешь?

– Не знаю я ничего, – заблажил начальник охраны, пытаясь дотянуться до ушибленного локтя. – Слышал, что её машину в офисе филиала видели.

– От кого слышал? – прошипел в ухо Харин, брызжа слюной в лицо.

– Откуда я помню? Да и давно это было. Мало ли похожих машин? – включил Захар «заднюю», действительно испугавшись разъярённого друга.

Виктор отпустил его воротник, стряхнул невидимую пылинку с пиджака и, положив руку на плечо, медленно, по слогам произнёс:

– Ещё раз своим грязным помелом махнёшь – вырву язык.

Он вернулся к столу, сел в кресло, провёл ладонью по матовой поверхности чёрной столешницы.

– Ты, наверное, думаешь, что, закопав меня, останешься чистым ангелом в голубых шортах? Нет, брат, ошибаешься. Да, я совершил ошибку, излишне доверяя и посвящая тебя в свои дела, полагая, что рядом со мной друг. Собственно, так оно и было. Вспомни, как тебя топтали в школе, как тащил я тебя за собой на высокие должности. Теперь ты возмужал, окреп. Богатырь. Только запомни, дружок, глиняные у тебя ноги. Уберут меня, конец и тебе настанет. Ты без меня – никто, и никогда ничем не был. Так, пустышка. Сними с тебя форму, лиши бабла – как есть Федька, даже хуже. У того руки золотые были, пока не спился. А у тебя что? Ты даже похож на скунса – обдристать всё вокруг, изгадить. Вали отсюда, чтобы я тебя больше не видел.

Но Захар не ушёл. «Сейчас или никогда». Он поднял упавший стул, пододвинул его к столу и присел, глядя в упор на хозяина кабинета:

– А теперь вот что я тебе скажу. Да, ты у нас ледокол, и папа твой – крейсер. Легко тебе за ним плылось. Подскажет, направит, если что, защитит. А у меня тётка, я от неё ничего, кроме ссаной тряпки по морде не видел. Вот и прилип к тебе, плывущему по течению. Такая рыба-прилипала. А что даром силы терять, льды раздвигать, когда есть такие олени, как ты? За то время, пока я на тебе плыл, от моего засоса дырка в корме образовалась. Оторвёшь меня и утонет твой ледокол, никакой крейсер не поможет. Это тебе мой сказ, чтобы не думалось. А теперь к делу. Плыву я с тобой, пока оба не потонем. А чтобы не было соблазна меня от себя оторвать, хочу получить страховку. Пятьдесят процентов от твоего навара с сегодняшнего дня меня устроит, чтобы хватило сил до другого корабля доплыть.

Химик поднялся и, глядя на стул, уронил его на пол.

– Кажется, он так лежал. Да ты, Витёк, – сделал он упор на имени, направляясь к выходу, – не спеши пузыри пускать. Успеешь ещё утонуть. Подумай хорошенько, а к концу смены доложишь мне о своём решении.

Дверь тихо прикрылась, оставляя Харина в одиночестве и растерянности. «Вот и настала пора подводить итоги и принимать решение, либо Захар должен исчезнуть, либо мы плывём дальше вместе, пока не утонем». Виктор понимал, что за это время приятель стал его органом, подобно руке или ноге, не самым работоспособным, часто доставляющим много хлопот, но необходимым, а, быть может, и главным. «Надо соглашаться, избавиться всегда успею, благо исполнители такого дела имеются. Только делать это надо, когда противник меньше всего ожидает подвоха». Приняв решение, он несколько успокоился и позвал Карину: