Он сидел на складном стульчике рядом со своими картинами на бульваре. Напротив расположилась миловидная девушка, в тёмно-ультрамариновом1 платье, удивительно оттенявшем её оливковые глаза. Постепенно на шероховатой поверхности акварельного листа вырисовывался портрет, который художник исполнял углём.

Мимо сновали люди, гудели машины. Голуби топтались невдалеке, ожидая окончания работы художника. Знали, что он непременно поделится булочкой, которую купит на обед.

Изредка прохожие останавливались посмотреть на рождение портрета. Некоторые с улыбкой кивали, одобряя сходство изображения с оригиналом.

Закончив рисовать, художник отошёл в сторону. Легонько сдул крупные угольные частицы с поверхности бумаги и обработал её фиксирующим составом.

Счастливая девушка, щедро оплатив работу, упорхнула, а в кармане художника поселилась надежда на два горячих ужина.

В эту минуту перед ним появился плотный мужчина в дышащем дороговизной и статусом костюме цвета шунгита2. Художник приветливо улыбнулся, как улыбался всем клиентам. Приглашая присесть, показал на стул.

– Слушай, – широко раскинулся на сидении мужчина, – давно наблюдаю за тобой, есть деловое предложение.

Художник отложил клипборд3 с бумагой и внимательно посмотрел в янтарно-тёмные глаза собеседника.

– Анатолий, – протянул руку мужчине.

– Алексей Романович, – ответил тот и, пожав ладонь, провёл ею по колену. – Друзья зовут меня Романов, но я этого не люблю. Ладно, к делу.

Мужчина поставил ногу на носок и принялся ею потряхивать, отбивая быстрый такт пяткой.

– Я держу небольшой ресторанчик и решил сделать ребрендинг. Мой дизайнер предложил украсить залы чёрно-белыми портретами. Конечно, можно распечатать всем известные фэйсы, но это не статусно, понимаешь, Толик?

Художник кивнул.

– Я хорошо заплачу, кроме того, разрешу поставить подписи.

– Кого рисовать? – Анатолий то вертел кисточку между пальцами, то засовывал её между зубами.

Алексей Романович стушевался и, оглянувшись по сторонам, приглушенно сообщил:

– Тут задача такая… Нужно взять меня, – он хлопнул себя по груди, – потом управляющего, шеф-повара… Ну, там ещё кого… И нарисовать меня – князем, остальных – дворянами…

Алексей Романович внимательно смотрел на художника, но тот и бровью не повёл, слушая заказчика.

– Сколько всего портретов?

Ресторатор принялся прикидывать, загибая пальцы, потом махнул рукой и быстрым движением достал из внутреннего кармана пиджака сотовый:

– Яся, сколько там этих картинок надо?

Отключившись, продолжая отбивать пяткой по брусчатке, произнёс скороговоркой:

– Тринадцать портретов, формата А1, вертикально. Семь пейзажей, горизонтально.

– Сроки?

Лицо художника по-прежнему не выражало эмоций, и Алексея Романовича это радовало.

– Десять дней. Толик, так возьмёшься?

– Я могу подумать?

– Да что там думать! От дум голова болеть будет! – растянул улыбочку от собственной остроумности Алексей Романович, но тут же осёкся: взгляд художника пронзал холодом. – У тебя два часа. Сейчас я иду на встречу в от торговый центр, – он показал на крайний в конце улицы ярко-оранжевый павильон, – на обратном пути подойду.

Художник кивнул. Ресторатор, тряхнув ногой, расправил штанину и удалился.

Анатолий зачехлил работы, сложил их в сторонке. Попросил соседку, которая торговала горячей кукурузой, приглядеть за вещами, и отправился в ближайшую столовую.

Выбрал порцию борща, рис с кусочком рыбы и компот. Расположился у большого окна, из которого виднелся сизый прямоугольник картин в чехле. Не спеша отхлёбывал борщ и размышлял.

Мысленно разделив тарелку на две части, стал выкладывать на ободок с одной стороны кусочки капусты, а с другой – моркови. Давняя привычка, за которую мама не раз выгоняла из-за стола…