Российская империя на рубеже XIX–XX вв. находилась в процессе перехода от фазы стабильно абсолютистского средневековья к капитализму. Однако абсолютная власть императора в России имела мало общего с европейским абсолютизмом, ставшим итогом весьма сложных, преимущественно договорных процессов, в результате которых возникли такие институты демократии, как представительные и законодательные органы (парламенты), а также независимая судебная система. Ничего подобного в России первой половины XIX в. не было.

Другими причинами отставания Российской империи от развитых стран, которое, впрочем, по историческим меркам было не такое уж и безнадежное, стали почти трехсотлетнее татаро-монгольское иго и катастрофические последствия царствования Ивана Грозного.

Попытки преодоления технологического и культурного отставания России предпринимались еще Петром I, однако насильственное внедрение чуждых тогдашнему российскому обществу культурных образцов опережало необходимые для этого изменения в государственном и общественном устройстве.

Самый заметный толчок к переходу в капиталистическую фазу дали отмена крепостного права 1861 г. и судебная реформа 1864 г.

Разлад прежнего образа жизни и возникновение новых, «хищнических» отношений между людьми вызвали разлад в головах многих людей, постоянно испытывавших моральный дискомфорт. Это были крестьяне, не приспособленные к жизни «на воле», землевладельцы, лишившиеся дармовых работников, представители буржуазии, все еще очень ограниченные в свободе предпринимательства, класс наемных рабочих, складывавшийся из разорившихся ремесленников и «освободившихся» крестьян. Вместе с тем по-прежнему были поражены в правах женщины и представители нетитульных национальностей.

Очевидная потребность в большом количестве образованных работников привела еще в первой половине XIX в. к формированию слоя так называемых разночинцев (в том смысле, в каком это слово стало употребляться в XIX в.), из которых по преимуществу и возникла впоследствии интеллигенция.

Это была слишком разнородная масса, чтобы выработать общее для нее единство социальных побуждений, тем более при неразвитости в тогдашней России гуманитарных наук, и прежде всего философии. Естественным образом возникшее брожение в умах находило свой выход прежде всего в искусстве и литературе. С тех пор и на долгое время «поэт в России – больше, чем поэт». Великие русские поэты, писатели, художники и композиторы того времени помогали понять своего современника: и то, что его мучило, и то, что доставляло ему дискомфорт, и то, что было его силой и величием.

Всем нам хорошо известны литераторы так называемого критического реализма, стремившиеся показывать действительность во всей полноте ее социальных противоречий, – Н.А. Некрасов (1821–1878), И.С. Тургенев (1818–1883), А.Н. Островский (1823–1886), Ф.М. Достоевский (1821–1881), Л.Н. Толстой (1828–1910), А.П. Чехов (1860–1904) и др. Социально-критическое направление в русском искусстве представлено группой художников-передвижников – И.Н. Крамским (1837–1887), Г.Г. Мясоедовым (1834–1911), Н.Н. Ге (1831–1894) и В.Г. Перовым (1834–1882), а также композиторами «могучей кучки» – М.А. Балакиревым (1837–1910), М.П. Мусоргским (1839–1881), А.П. Бородиным (1833–1887), Н.А. Римский-Корсаковым (1844–1908), Ц.А. Кюи (1835–1918).

Работы публицистов – А.И. Герцена (1812–1870), В.Г. Белинского (1811–1848) и Н.Г. Чернышевского (1828–1889) имели огромное значение для формирования русского революционного движения, которое не заставило себя долго ждать.

Революционное движение в России поначалу не было связано ни с подавленным в 1825 г. движением декабристов, идеи которого развивались А.И. Герценом в английской эмиграции, ни с I Интернационалом К. Маркса. Оно начиналось с заговорщической деятельности, а затем с «хождения в народ», когда, в частности, переодевшись в крестьянское платье, революционеры-народники пытались пропагандировать идеи свержения императора и установления народной власти среди крестьян, которые нередко радостно «сдавали» непонятных умников полиции. После того, как эта затея не оправдала себя, народники разделились на террористическую «Народную волю» и реформистский «Черный передел», в дальнейшем слившийся с марксистским движением.