Димостэнис прикусил губу. Друг детства хорошо знал его слабости, и на что его можно было подцепить. Падкий на неизвестные, а тем более такой силы и значения плетения, он решил не игнорировать столь неприкрытые попытки примирения.

Главный советник покинул дворец уже под самый вечер. В горле беспрестанно першило, голова раскалывалась, кончики пальцев подрагивали от силы, которую ему пришлось пропустить сквозь себя за последние сэты. Естественно, на ком же еще Аурино собирался учить его плести ошейник бессилия, как ни на нем самом. Как надо соединять потоки, если хьярт противника работает на полную силу, а как, когда тот совсем вымотан. Как обессилить шакта во время боевой формулы, а как не убить, если тот полностью открыт перед тобой. Как уменьшить возможные последствия и как можно снять, надетый на тебя ошейник.

Дим растер ноющие виски, с усилием повел шеей из стороны в сторону. Настроение парило в заоблачных далях. Не каждый день его величество бывает так щедр, а его щедрость настолько неуемной.

Свежий, еще совсем прохладный воздух чуть остудил пылающее лицо. Димостэнис послал тонкий едва заметный серебристый росчерк в темно-серное ночное небо.

Сотни аров назад ярхи были основным способом передвижения для шакта. В те далекие времена одаренный без собственного летуна вызывал у своего круга чувство глубокого удивления и даже презрения. Города были сплошными летными площадками. Дома постоянно повреждались большими телами животных, которым было все равно где приземляться, ломались деревья от взмахов могучих крыльев, выкорчевывались камни от любых резких приземлений или взлетов.

Тогдашнему императору надоел хаос и разруха и то что наездников не останавливали даже огромные штрафы за все разрушения, которые несли их летуны и он запретил полеты на ярхах в столице и во всех крупных городах. Позже этот запрет распространился и на более мелкие селения и дошел вплоть до маленьких деревушек.

Наездники пересели на лошадей и полеты на ярхах остались лишь как развлечение, дань былым традициям. Стойла были вынесены на открытые площадки вне жилых поселений. Впрочем, у знати, одной из любимейших забав которой оставались воздушные гонки были свои летуны, а для остальных, полеты на ярхах уже давно превратилось в пустую забаву, к тому же требующую больших финансовых вложений.

Для Димостэниса летать на ярхе было так же естественно, как передвигаться на своих ногах. Он не мог себе представить жизни, в которой не будет его любимца. Император, зная и эту его слабость (благо у главного советника их было всего две), наделил его особыми полномочиями, разрешающими полеты в пределах любых жилых поселений.

Хорун опустился на землю, опустив мощное крыло, приглашая наездника в полет. Миг – Дим уже устроился на привычном месте, второй – и летун взмыл в воздух, мягко оторвавшись от земли. Ветер ударил по лицу, от предвкушения удовольствия требовательно заныл хьярт. Одаренный всем своим существом ловил потоки чистой энергии, освобождаясь от усталости, боли, щемящего груза проблем.

– Спасибо, дружище! – Димостэнис спрыгнул с летуна, приземлившегося на небольшом пустыре недалеко от неприметного здания почти на самой границе с нижним районом города. Он поблагодарил ярха, отдав старому другу почти половину своих энергетических запасов. Толстая шкура впитала плетения как губка, Хорун удовлетворенно «урррркнул» и исчез в ночном небе.

В доме был темно. Димостэнис подошел к двери, отмечая, что охранные линии разомкнуты. Настроение как рукой сняло. Он подобрался, слегка усилил щиты и незаметной тенью скользнул внутрь. В одной из комнат Дим явно ощутил присутствие человека и тихий шелест бумаг. Повесив на пальцы боевой плетение, он неслышно толкнул дверь и сделал шаг вперед.