Цырендаши открыл дверцу и спрыгнул в ледяную воду. Выбравшись на берег, он рысцой побежал к поселку.

Директор спросил Туяну:

– Сколько нам осталось до города?

– Двести километров, – ответила молодая женщина, прижимая дочку.

– Давайте перекусим, – предложил Олег.

Пока Туяна с монголкой готовили бутерброды, к броду подкатил допотопный колесный трактор без переднего окна и дверей. Аюров зацепил стальной трос за трактор и УАЗ. Скуластый тракторист с лицом обожженной глины с хрустом включил заднюю передачу. Старый «Беларусь» дернулся назад и выдернул «буханку» из ледовой ловушки.

– Надо распить бутылочку с монголом, – заерзал Пиханов. – А то Аюров простудится.

– Я пас. Распейте с Цырендаши в темпе гонки.

Олег выскочил волчком из машины, прихватив водку и бутерброды. Мужской интернационал зашел за трактор. Анатолийский отцепил трос и размялся, проделав несколько упражнений. Вскоре в УАЗ залез продрогший Аюров и сказал, что тракторист даст на время ключи и домкрат.

Четвертый час «буханка» катила на юго-запад. Медленно смеркалось, бескрайняя степь отсвечивала синевой. Анатолийский включил фары. Бесконечная грунтовая дорога постоянно ветвилась и сходилась. Пиханов и монголка спали в прохладном салоне, закутавшись в тулупы. Туяна прижала к себе спящую дочку и тихо разговаривала с Аюровым по-бурятски. Перед развилками дорог она подсказывала водителю направление пути.

В Чойбалсан въехали в полной темноте.

– В городе большие проблемы с электроэнергией, часто случаются аварии на ТЭЦ, – пояснила Туяна.

– Куда вас подвести? – устало спросил Анатолийский.

– Езжайте прямо, потом сверните налево, к бывшему советскому военному городку.

– А мне куда кости бросить? – приобнял бурятскую красавицу проснувшийся Пиханов. – Может мы вместе заночуем?

– Отстань! – отбилась Туяна. – В гостинице заночуешь.

Гостиница в центре города представляла собой облупленную пятиэтажку. В просторном холле царило запустение. Поникшие фикусы в глиняных горшках страдальчески протянули гостям сморщенные листья.

Представитель Восточного аймака появился в вестибюле гостиницы через двадцать минут после звонка. Был он навеселе в черном костюме и при галстуке. С ходу обнял Анатолийского, пожал руки Аюрову и Пиханову. Быстро решил вопрос с размещением гостей и провел их на второй этаж гостиницы. В трехместном номере неприятно пахло чем-то кислым. На узких деревянных кроватях красиво смотрелись шерстяные покрывала с изображением мохнатого яка. На одной стене висела картина, на которой монгольский пастух с арканом на длинной палке скакал на низкорослой лошадке за табуном. На столе вокруг стеклянного графина тускло отсвечивали хрустальные стаканы.

Баторжамц, как фокусник-чародей, ловко извлек ниоткуда запечатанную бутылку. Анатолийский с тоской разглядел синюю этикетку на незнакомом языке.

– Архи, – уважительно произнес Цырендаши. – Однахо, вкусная монгольская водка.

Пиханов хлопнул себя по лбу и крикнул:

– Пиво-то забыли! Замерзнет в машине.

Громко топая, он сбежал по лестнице и вскоре внёс в номер два ящика «Жигулевского» и сумку с продуктами.

– Вот теперь полный комплект: водка, пиво и закуска, – радостно произнес Олег.

– Давайте, дорохие товарищи, отметим ваш приезд, – торжественно произнес Баторжамц. – Сеходня вы устали с дорохи, поэтому отметим скромно.

– Безусловно отметим, – радостно заорал Пиханов.

Баторжамц произнес длинный тост за дорогих гостей, российско-монгольскую дружбу, экономическое и культурное сотрудничество соседних стран. Меркурий изобразил, что выпил немного водки.

– А сколько стран подъедет на симпозиум? – спросил Олег, закусывая салом.