– Это, я вам нового помощника привел, Октябрина Аркадьевна. Вы тут побеседуйте, а я пойду Егору помогу, сказал Макар и, хитро улыбнувшись, вышел из комнаты. Старая женщина ловко подрулила к столу, взяла с него пачку «Беломорканала», достала папиросу и постучала мундштуком по колесу своего кресла.

– Рассказывайте, молодой человек, что вы такое натворили, раз сам начальник отдела по борьбе с организованной преступностью привел вас сюда за ручку? – она зажгла спичку, прикурила папиросу и, приспустив очки в тяжелой роговой оправе, уставилась на Димку.

– Ничего особенного!

– Позвольте мне самостоятельно определить степень вашей вины! Слава богу, я еще могу делать это без помощников, и не желаю иметь дело с каким-нибудь малолетним уголовником!

– И никакой я не уголовник! – продолжал он отпираться.

– Тогда, я вас внимательно слушаю, а иначе уходите вон из моего дома! Димка испугался и сжался в комочек, но поборов страх остаться в новогоднюю ночь на улице, коротко и честно рассказал ей всю свою историю.

– Что-то зябко стало, – сказала Октябрина Аркадьевна, поправляя серую пуховую шаль на своих узеньких плечиках.

– Да, ладно вам, очень тепло! – попытался протестовать Димка.

– Раз я сказала, что – холодно, значит – холодно! Пойди – принеси дров со двора! Димка нехотя повиновался и вышел на кухню, где Макар уже закончил резать початую палку копченой колбасы и сыр.

– Куда, это ты на ночь глядя собрался? – спросил он у, надевающего на себя свою курточку, Димки.

– Да …это … она …ну, как ее там, в общем …бабушка сказала, что нужно дров принести…

– Какая я тебе бабушка, мальчик? – услышал он укор в спину, выходя на улицу.

– Такая же, как и я вам – мальчик! – ответил он сердито, хлопая дверью.

– Мы с ним поладим, – произнесла Октябрина Аркадьевна, довольно улыбаясь.

Ближе к полуночи все четверо уселись за праздничный стол. Мужчины пили «Рояль», Октябрина Аркадьевна цедила портвейн и постоянно подкладывала еду в Димкину тарелку. Старая женщина с умилением наблюдала за тем, как тот быстро и ловко уплетал всё за обе щеки и шумно запивал компотом. За пять минут до боя курантов, как только наш первый президент начал свое новогоднее обращение к россиянам, Октябрина Аркадьевна ловко подкатила свое кресло к телевизору, убрала громкость, плюнула в его сторону и проворчала:

– Разворовали страну! Уничтожили оплот! И что теперь? Где мы все сейчас? А я скажу вам где! Еxcusez mon français! Мальчик, заткни уши! Мы все теперь в одной огромной жопе! Взяла из пачки папиросу, дунула в мундштук и весь табак вылетел ей на колени. Пока она его отрехала, уже начался «Голубой огонек» и она, повернув ручку громкости в прежнее положение, продолжила:

– Ты, понимаешь, Макарушка, что они удумали? Хотят «Порт» снести! И кому он помешал? Стоял здесь сто лет и еще столько же простоит. Этот дом еще мой отец построил в 33-ем, так он переживет любую их многоэтажку. Представляешь, предложили мне вместо него двухкомнатную квартиру! Со всеми удобствами! Да пусть засунут они себе эти удобства, знаете куда? А я вам скажу куда! Мальчик, заткни уши! Да в жопу! Да, да! Именно туда! Простите мой французский, еще раз! Пока я жива – «Порт» будет стоять, я всеми костьми лягу, но снести его не дам! Вот, помяните еще мое слово! Егор умоляюще посмотрел на Макара. Тот, без лишних слов, понял своего старого друга и громко сказал:

– Октябрина Аркадьевна, дорогая! А вы еще не знаете, что Димка тоже мечтает стать архитектором, как и вы? Он с этой целью и приехал в наш город, да вляпался в неприятности. Но, я вас уверяю, что сразу же после праздника, я плотно займусь его делом и в этом году, он уже смело сможет поступать на инженерно-строительный факультет в наш Политехнический институт. Вы еще не видели его рисунки и эскизы, советую взглянуть. По-моему, весьма не дурственно.