Снова вспыхнувший на ее щеках румянец тут же заставляет меня улыбаться. А кто говорил, что из дикого волчонка нельзя вырастить гордого прекрасного лебедя? Причем прекрасного по-настоящему, естественной природной красотой, а не той, к которой последние годы стремятся молодые халларнки, изводя себя голодом и пытаясь стать тоньше иного флагштока. А уж как они дышат в этих своих корсетах – вовсе загадка века.

Впрочем, кто я такой, чтобы осуждать или не понимать женскую моду? Я слишком долго воевал, видел слишком много смертей, слишком закостенел и пропах пеплом от сгоревших тел, чтобы умудриться остаться человеком. Глупо надеяться, что строительство Империи никак не отразится на самом строителе. Еще как отразилось. Возможно, именно из-за собственной глухоты ко всему происходящему вокруг, к обычной жизни, мне так важно видеть счастливую улыбку Морковки. Так я чувствую себя хоть немного живым.

— Как твои успехи в танцах? – спрашиваю чуть позже, уже у самого входа в большой приемный зал.

— Очень боюсь, - делает большие глаза Эли.

— Боишься чего?

— Что оттопчу тебе ноги, - поджимает губы и смотрит на меня снизу вверх.

Она хоть и высокая, но мне доходит лишь до плеча.

— Неужели все так скверно? Где твои учителя? Прикажу вымазать их в дегте и обвалять в перьях, да так и выпру из замка.

— Что ты, они хорошие, терпеливые, - мотает головой Морковка. – Это у меня ноги… ну, постоянно не туда наступают.

— Не значит ли это, что нам предстоит основательная репетиция? – делаю вид, что очень озабочен предстающей перспективой.

— Не могу на это даже надеяться, мой господин, - закусывает губу Эли.

Она любит так делать, знает, что выглядит при этом очень трогательной и несчастной. И пользуется. Вот этим она пользуется. Хотя, надо отдать ей должное, лишь по всяким незначительным мелочам – и никогда по действительно важной причине. Да она меня никогда ни о чем серьезном и не просила.

— Вот и договорились. Значит, на сегодняшний вечер убирай из своего графика всех ухажеров. Даже самых сладкоголосых. Сегодня ты покажешь мне, куда в действительности наступают твои ноги. И если все взаправду так скверно – так и знай, шестнадцать тебе исполнится через год. И ни днем раньше.

— А разве так бывает? – будто по-настоящему удивляется Морковка.

— Конечно. У меня с собой и астроном есть. Старый и пыльный, все как полагается. Он подтвердит.

— Я буду стараться изо всех сил, - обещает Эли. – Но крепкие сапоги и стальные поножи тебе все же не помешают.

С удовольствием смеюсь и сжимаю ее ладонь в своей.

— Тогда до вечера, моя госпожа. Боюсь, прежде мне нужно выслушать доклады Северных генералов и наместников. Насколько я понимаю, мятежники продолжают сопротивление. Слишком долго, чтобы оставлять это на самотек.

— Разумеется, мой Император. Тогда до вечера.

— До вечера, Морковка.

5. Глава пятая. Эр

Глава пятая. Эр

— Песчаная буря зародилась в пустыне Мапхаатха, - показывает место на разложенной на большом столе карте советник Лар'рас – дородный старик с выгоревшими на солнце белыми волосами. Последние годы он провел в засушливой Монтавии, откуда прибыл совсем недавно. – Затем сместилась южнее и, наконец, накрыла всю северную часть Монтавии.

Несмотря на близкий праздник, я не могу полностью отойти от государственных дел. Как показал опыт, лучше всегда держать руку на пульсе, знать обо всех серьезных вопросах, то и дело возникающих в тех или иных уголках Империи, чем впоследствии сделать для себя неожиданное открытие, что ситуация внезапно катится в сточную канаву и остановить ее можно лишь либо очень большой кровью, либо вообще никак. Понятное дело, я не могу быть везде и сразу, не могу контролировать каждый чих моих подданных, но для того у меня есть обширная сеть делегирования полномочий. Без этот никак. В любом случае, решение насущных проблем всегда лежит на плечах наместников. До меня же доходят лишь самые, скажем так, изысканные новости.