Георгий в облаке последовал за ним. Тот семенил по коридору, поднялся по лесенке на второй этаж и, задыхаясь, вошел в кабинет с надписью «Приемная» и «Ректор института». Там сидела секретарша:

– Лидочка, я совсем забыл, Дмитрий Иванович вызывал меня сегодня, – сказал вошедший, тяжело дыша.

Молодая женщина посмотрела на календарь и поправила:

– Завтра, Александр Маркович, вот у меня записано.

– Завтра? А какое у нас сегодня число? Точно, завтра, извините, но лучше перебдеть, чем недобдеть, – сказал он. – Ну, всего хорошего.

Он пошел к себе в кабинет. Георгий попал туда раньше, материализовался, надел трусы, натянул брюки, накинул рубашку и тут вошел Александр Маркович:

– Извините, мне пришлось отойти к ректору, – сказал он, недоуменно рассматривая полуодетого Георгия.

– Понятно, и Лидочка ответила, что прием вам назначен на завтра, – продолжил за него Георгий.

– Вы ее знаете? – спросил Александр Маркович недоуменно.

– Нет, не знаю, но я летел за вами, – пояснил Георгий, – все видел и слышал.

– Ах, да, полеты, – вспомнил Александр Маркович и непроизвольно коснулся рукой кармана, в котором лежали три купюры.

– Вы все еще хотите на это посмотреть? – с сомнением спросил Георгий.

– Ну, конечно, – убежденно и решительно ответил мужчина.

– Но вам придется запереть дверь, что ли, – предложил Георгий, – чтобы вас ничто не отвлекало. Я повторяю, люди не видят почему-то момента исчезновения. Мне кажется, это облако их отвлекает, как бы… заморачивает.

– Так, хорошо, – сказал на это Александр Маркович, хлопнув и потерев ладони, – закрываться не будем, я просто внимательно стану на вас смотреть и постараюсь не отвлекаться. Поверьте, я могу сосредотачиваться.

– Ладно, – согласил Георгий. – Смотрите внимательно.

– Я весь вниманье, – ответил Александр Маркович и даже прищурился сквозь толстые стекла очков.

Георгий, глядя ему в глаза, попробовал раствориться в облаке, но… взгляд этого человека, похоже, ему мешал. Тогда он сам прикрыл веки и тут же растворился. А сделав это, увидел Александра Марковича.

– «Получилось, – сказал невидимый Георгий, – вы меня слышите?»

– «Слышу, – ответил человек, – но не уверен, что вижу. Да, теперь смутно вижу, странное состояние, что-то, не так, давление что ли у меня повысилось. Но вы, по-моему, голый?»

И тут Александр Маркович разделился. Один остался сидеть в кресле, его глаза были бессмысленны, другой встал перед ним, но этот второй – был словно блеклой экранной проекцией первого.

«Да, – ответил Георгий, – теперь я понимаю, что вы меня точно видите, – но на первый раз хватит, я выхожу».

Он материализовался. Его собеседник сидел в кресле. Георгий, лихорадочно натянув трусы, надел брюки и все остальное, подошел к нему и потормошил, уверенный в том, что он придет в себя, как это было с Дублиным-Венедиктовым на заснеженном склоне горы в Афганистане. Но человек от его прикосновения лишь свалился кулем со стула на пыльный пол.

Георгий пошлепал его по щекам. Тот не реагировал. Подумав, Георгий решил проверить свое тревожное предположение. Он растворился в облаке и… увидел Александра Марковича, стоящего посреди комнаты:

«Я весь внимание, – сказал он – расскажите про свои полеты».

«Вы уверены, что сейчас подходящий момент?» – спросил Георгий.

«Я неважно себя чувствую, – сказал Александр Маркович, – кажется, давление, все как в тумане, но я ведь обещал вам помочь».

«Похоже на то, что это я должен вам помочь», – возразил Георгий. Он материализовался и, наклонившись над телом, сказал в самое ухо:

– Александр Маркович!

Он потрогал пульс, который едва его прощупал, но был, сердце билось. Человек едва заметно дышал. Не почувствовав никакой реакции, Георгий опять растворился в облаке и услышал: