Но она отпила шампанского и, кажется, вовсе забыла о нем.

– Главная наша мечта, – сказал она, смакуя вино, – мир. Но счастье всегда мечта, а вот горе реально. Мы только ждем момента. Вне зависимости от их политических пристрастий и взглядов. Мы ведь никогда не стремились выделиться в отдельное государство, не стремились к расширению границ, как и вы, русские.

– Что вы решили? – спросил Венедиктов, словно продолжая разговор, начатый когда-то давно.

– Помочь своим, – сказала она вздохнув.

– Это очень благородно, – похвалил ее Венедиктов…

Потом они опять ехали по вечерней Москве. Георгий уже почти привык к этому городу. По улицам мчались редкие машины. Приехали на хорошо изученную большую пустынную площадь, на которой стоял памятник Феликсу Эдмундовичу, теперь Георгий это знал. Заехали во двор через большие черные ворота, которые за ними закрылись.

Они поднялись на лифте в кабинет. Георгий отдал начальнику магнитофон и спросил:

– Почему эта женщина пугала меня?

– Не обращай внимания, – ответил Венедиктов, – хотя в принципе дамочка эта, конечно, опасная. Пакостная. Ты, наверное, думаешь, что все повидал. Но баб – опасайся.

– Учту, – сказал Георгий. – Может, я и много повидал, но мало пока понял.

– Разберемся. Я скоро уеду в командировку. Ты тоже можешь пока съездить домой, – сказал Венедиктов. – Я позвоню вашему командиру части.

– Спасибо, – поблагодарил Георгий. – Геннадий Владимирович, и еще я хотел бы встретиться… с учеными.

– Опять ты за свое, – сказал Венедиктов сердито. Он положил магнитофон в ящик стола, потом сказал:

– Ладно, если тебе неймется, сходи вот к этому. Это наш человек.

Он что-то быстро поискал в записной книжке, черкнул на листочке и протянул Георгию запись с телефоном. Потом вынул портмоне и достал оттуда красную десятирублевку:

– Вот возьми.

– Зачем? – не понял Георгий, беря купюру.

– Дашь ему, – пояснил Венедиктов, и достал еще две десятирублевки. – Вот передашь тридцать серебряников. Он ведет платный прием.

– Вы же сказали «наш человек», – сказал Георгий.

– Наш, – подтвердил Венедиктов. – А нашим людям, что деньги не нужны?

Георгий пожал плечами. Венедиктов достал из портмоне еще двадцатипятирублевку:

– А это тебе.

Георгий помотал головой:

– Спасибо, мне не нужно. Хотя я тоже… – он неуверенно замялся.

– Что? «Наш человек»? – догадался проницательный Венедиктов.

– Да, но денег мне не нужно, – ответил Георгий.

– Матери что-то купить не хочешь? – спросил Венедиктов.

– У нее все есть, – ответил Георгий.

– Ладно, как знаешь, – согласился Венедиктов. – Люди делятся на тех, кто хочет все и на тех, кому ничего не надо…Но этому «нашему человеку» ты все-таки не говори, где именно служишь. Иди туда в гражданке.

– Есть, – сказал Георгий, у которого перехватило дыхание, когда он опять услышал это «Люди делятся». Хотя это ведь просто поговорка. На все времена.

– И про меня не вспоминай, – предупредил Венедиктов, – скажи, что ты пришел от…

– От кого? – переспросил Георгий.

– Ну, от кого? – пытал его Венедиктов.

– От Дублина, что ли? – предположил Георгий.

– Точно, – улыбнулся Венедиктов, – от Виктора Викторовича Дублина. Запомнишь?

– Я от Виктора Викторовича, – дисциплинировано повторил Георгий.

– Молодец! – похвалил его Венедиктов.

На друге утро его день начался в обычном режиме, разве что он не спешил, сходил вместе с ротой на завтрак, потом поехал в гараж, выписал путевку, и, зайдя к диспетчеру, позвонил:

– Александр Маркович? – спросил Георгий, когда длинные гудки прервались:

– Я вас слушаю! – ответил низкий мужской голос.

– Здравствуйте, я от Виктора Викторовича, – произнес Георгий заранее приготовленную фразу.