Тает льдом синь утра. Полдень
солнечно-рыжий,
Улыбаясь, глядит на земной ералаш.
И лучи на воде, словно водные лыжи,
Вслед за солнечным катером входят
в вираж.
Ну а солнце на запад подстреленной птицей,
Все снижаясь, летит. Утихает прибой.
Золотою трубой на далекой границе
Половине земшара играет отбой.
Подарок
Не смогу подарить я роскошных дворцов,
Ни хрустальных венцов, ни злаченых ларцов,
Но негаснущим чувством, живущим в душе,
Хоть и изредка – рай в суетном шалаше.
Огонь любви
Не угасай, огонь любви,
Огонь любви моей нелегкой.
Ты вечным пламенем гори,
Не бойся ветра злого рока.
Ты не погас в лихие дни,
В дни злой житейской непогоды.
Свое тепло ты сохрани
На все грядущие невзгоды.
Но если вдруг когда-нибудь
Другой огонь тебя заменит,
Скупой слезой не жги нам грудь —
Ты нас уж больше не согреешь.
Погаснешь ты, коль не нужны
Твое тепло и яркий пламень.
И образ твой нам сохранит
Лишь только память, только память.
Опять весна
Весна разбудит старые болячки,
А ритм такой – ни отдыха, ни спячки,
И некогда порой сказать двух слов.
Но все ж – весна!
И все должно проснуться
И чувствами в былое окунуться —
В связующую чистую любовь!
Овидий
Презрев суд божий и людской,
Как за любовь свою награду,
Держа, как дар небес, рукой,
Он вел любимую из ада.
Он вел любимую на свет,
Где наконец их встретит счастье.
Ведь столько долгих горьких лет
Любовь была не в ихней власти.
Ах, сколько снов!
О, сколько мук!
И наконец они сойдутся.
Минуют ад за кругом круг.
И важно – лишь не оглянуться…
И слез-стихов своих не лей
Напрасно, бедный мой Овидий,
Надежду в счастье одолей,
И не мельчи себя обидой.
Себя в порывах чумовых
Поэты дарят без остатка.
Любимые… мы любим их
За те – во внутрь себя – оглядки.
Желанье
Надо мною – небосвода бездна,
Древняя, как Библии Завет.
Небо надо мной в дремучей Пензе
То же, что и над тобой – в Москве.
Звезды одиноки, словно судьбы,
Их разлуке, видно, нет конца.
Так же далеки, как наши губы,
Губы, руки – только не сердца.
Но порой преступная комета,
Изменив начертанной судьбе,
Долетает до своих соседей,
Чтоб затем расплавиться во тьме.
И по детской озорной привычке
Загадать желанье мы спешим —
Самое большое, как обычно,
В тайне от других, в себе храним.
Но, не веря в злую силу рока,
Верю я в падучую звезду:
Зачерпнув вселенной одинокость,
Я, горя, к ногам твоим паду.
В голубом
Я тебя узнаю и не очень
В этом платье, как сон, голубом.
Будто ты – моя взрослая дочка —
Повстречалась с почтенным отцом.
Дышишь ты, как рассветная свежесть,
Словно ветер на вольном бегу.
И ромашки рассыпались нежно
По подолу – на синем лугу.
Все в тебе: и кипящая юность,
И заветный наш цвет голубой
Заставляют на мелочность плюнуть
И зовут хулиганит с тобой.
Я в тебе узнаю, даже очень,
В этом платье насквозь голубом,
Ту, что может любить что есть мочи
И по жизни идти напролом.
Волнение
Пеной сладко рокочет прибой —
Это шепот ласкающий твой.
Пена волн набежит, отбежит,
Как дыханье твое повторит.
Набегает волна на волну —
Это голос твой рвет тишину.
Море бурной громадой встает —
Это… просто молчанье твое.
Сонетик
В своих поступках очень опрометчив,
Рублю я часто все подряд с плеча.
Я так могу однажды искалечить
Всю жизнь, приняв решенье сгоряча.
Уж сколько раз я, ревностью взбешенный,
Тебя напрасно больно обижал
И мучился потом. Как тот ребенок,
Который, провинившись, убежал.
И если ты уйдешь, то в исступленьи
Разрушу наши все мосты подряд.
А если и захочешь отступленья,
Тебе не будет уж пути назад.
За темноту ночь не кори напрасно —
Спеши, пока светило не погасло.
Сказка
Сладкое детство.
Сколько чудес
Нам оживить хотелось бы:
Реки молочные,
Сказочный лес
И берега кисельные.
Минули годы с несытым житьем —