Никита хмурится, его кадык подпрыгивает.

– Хм.

– Мне согласовать часовой блок с тобой? – спрашиваю я. – Или напрямую с ним?

Он странно смотрит. Неужели я задала странный вопрос? Не выдаю ли я себя? Он берёт телефон и что-то пишет. Пишет Агатову?

Прохор

Я чувствую себя рассеянным. Не в своей тарелке.

Я говорю себе, что дело в предстоящих переговорах с «Т-Групп», крупной логистической компанией с огромной сетью распределительных центров, грузовых линий и логистического софта. Нам нужно взять их сеть, чтобы окупить другое приобретение.

Я просматриваю документы, но думаю об Анне. Продолжит ли она свой почтальонский номер, вернувшись к брючному костюму?

И правда, почему почтальон? Это её собственная фишка? Что-то настолько банальное? Это «МаксГрупп» её так научили, или ещё одна выходка Демьянова?

Будем ли мы смотреть дальше этот невыносимый любительский документальный фильм? Не то чтобы это имело значение. Совсем. Честно, я не должен тратить на это больше времени, чем подписали мои адвокаты, но я взбудоражен, потому что хочу знать.

Мы в воздухе. В иллюминаторе напротив видна вся Москва.

Я беру телефон и ищу «МаксГрупп». Захожу на страницу «О нас». Мне нравится знать, кто на моём самолёте. И мне нужно найти способ её купить, потому что я не собираюсь тратить двадцать часов на наставничество от какой-то деревенской мышки, какой бы горячей она ни была.

У меня есть дела.

Я разочарован, найдя под её фото минимум деталей. Анна выросла в Подольске. В биографии сказано, что она страстно желает помогать руководителям достигать синергии совершенства и реализовывать свой потенциал как лидеров и людей.

Синергия совершенства? Что за чушь?

Судя по её прошлому, она работала почтальоном, прежде чем получить степень по психологии и переехать в Москву. Так вот откуда почтальонский номер.

Не то чтобы это важно. Демьянов платит ей, чтобы наказать меня. Значит, её можно купить. Это всё, что мне нужно знать.

Но действовать нужно осторожно. Может, позволить ей пару раз показать фильм, чтобы она почувствовала, что старается, ведь у неё есть этот воинственный праведный настрой. Я сделаю её работу максимально неприятной и бесполезной, а потом сделаю предложение.

Приходит сообщение.

Никита: Когда хотите провести тренинг с Элизой?

Я: Анна?

Никита: Это Элиза…

Я набираю «сейчас» и отправляю. Раз уж я об этом думаю, лучше покончить с этим. Встаю и иду к двери.

– Все вон. Бар открыт, – говорю я. – Закуски. Кухня.

Люди тянутся в заднюю часть. Кроме Элизы. Она неуверенно стоит.

– Здесь нормально? – Она указывает на стол.

– Отлично, – отвечаю.

Она устанавливает планшет на стол перед нами.

Я сажусь рядом.

– Так это Элиза? Не Анна.

– Да. – Она нажимает «плей».

– Сразу к фильму?

– Да, – говорит она, не отрывая глаз от экрана. – Мы возвращаемся к жителям 2-й Строительной.

– Понял, – говорю я. – Это что, типа документальный фильм?

– Это они рассказывают, что чувствуют к зданию, – отвечает она, констатируя очевидное.

Кадры сменяются. Технически работа неплохая. Неужели взбалмошные жители наняли какого-то режиссёра? А потом отправили эти кадры в мою группу по приобретению недвижимости, и Демьянов как-то их раздобыл? Решил, что это идеальный инструмент для пыток? И нашёл эту младшую наставницу, чтобы надавить?

Так это, должно быть, сложилось. Потому что, честно, что ещё может это объяснить?

Теперь близнецы с каким-то стариком в матросской фуражке. Мальчики называют его дядей Валерой и говорят невидимому оператору, что дядя Валера научил их бриться. Они живут на одном этаже.

Я стону. Анна – вернее, Элиза – бросает на меня сердитый взгляд, и странное чувство удовольствия пробегает по мне.