Гал попросил рецепты, а после того, как я сказала, что импровизировала, посмотрел на меня с таким уважением, что я немедленно покраснела с ног до головы.

Мастер Дарт и Грэй хвалили больше всех, особенно усердствовал хозяин дома. Как сказал мужчина: «Эдди никогда столько не ел!»

Мне очень нравилось, что для Грэя его сын важнее всего на свете. Я видела, какими глазами он смотрит на Эдвина. И меня это очень радовало, наверное, потому что я подобным вниманием со стороны собственных родителей была совершенно не избалована.

Сам же Эдди, спустившись к обеду, сел не на своё место, а мне на колени, чем поразил присутствующих до глубины души. Кроме, естественно, Ари, на которую тут же стали с подозрением посматривать Тор и мастер Дарт.

— Вообще-то он не любит чужих, — шепнул мне удивлённый Грэй, и Эдвин тут же вскинулся:

— Она не чужая!

Мои брови поползли вверх, Араилис хмыкнула, а Эдди вцепился мне в ладонь так, будто боялся, что его сейчас заберут. Но никто не стал этого делать, и ребёнок просидел на моих коленях весь обед. Как же это было приятно! Мальчик обнимал меня и брал за руку, а я позволяла ему всё хотя бы потому, что мне отчаянно не хватало тепла и ласки.

После обеда Эдвин около получаса спал, а я разбирала вещи. И, как раз, когда я закончила, в комнату постучалась Араилис.

— Ронни! Не хочешь погулять с нами? Мы с Эдди в это время обычно ходим в императорский парк. Там очень красиво.

— Да, конечно!

Я обрадовалась. Парк — это прекрасно! Мне, последние шесть лет обитавшей в глухом лесу, было очень трудно постоянно находиться в помещении, пусть даже таком, как этот замечательный дом.

До императорского парка оказалось рукой подать. Попасть туда мог любой желающий. Парк состоял из двух зон — для всех и собственно для императорской семьи. Вот вторая зона была, конечно, закрытой, а по остальному пространству можно было гулять, сколько заблагорассудится.

Не могу сказать, что мне очень понравился парк. Я привыкла к лесу и слегка недоумевала, наблюдая высаженные прямыми аллеями деревья и кусты, искусственные клумбы и вазоны с цветами, фонтаны из белого камня и так далее. Всё было очень красиво, но… живая природа намного лучше.

Здесь не было дыхания. Парк был искусственным, мёртвым. Нет, тут тоже жили птицы, росла трава, в деревьях шумел ветер, но… Я не знаю, как объяснить то, что я чувствовала.

Арронтар — живой лес. У него есть душа, сердце, голос. Прикоснёшься к земле — и кажется, что там, внутри, кровеносные сосуды. А здесь просто были высажены деревья и цветы. Красиво. Но не более.

Мы обосновались на одном пустом холмике. Какое-то время просто сидели, наблюдая за играющим мальчиком: Ари создавала большие прозрачные пузыри, которые разбегались от Эдди, будто котята, а он пытался их поймать. А потом она вдруг тихо сказала:

— Я хочу рассказать тебе кое-что. Чтобы, когда придёт время, ты не осуждала меня. Можно?

Удивительно, но обычно бойкая Араилис в тот момент показалась мне робкой и нерешительной.

— Да, разумеется.

Девушка вздохнула и почему-то сжала кулаки.

— Мой дар предсказателя начал развиваться, когда мне было двенадцать. Я рассказала только своё первое видение, Ронни. Только одно видение. С тех пор никому и ничего, потому что… потому что результат этого рассказа бегает сейчас перед тобой за мыльными пузырями.

— Эдди? — Я наморщила лоб.

— Да. Я очень испугалась в тот день, когда увидела кровь и смерть в своём видении. И побежала к маме, конечно же… Я рассказала ей всё, что смогла вспомнить.

Ари повернулась ко мне и посмотрела в глаза.

— Я рассказала, что ребёнок Лил, жены Грэя, умрёт. Про проклятье я тогда ничего не поняла, видела лишь, что мама спасает роженицу, а новорождённый умирает. И Лил отказывается от пищи, всё время плачет, не разговаривает… И в конце концов я увидела её похороны. Много белых цветов и Грэя с пустыми глазами. А на следующее утро он повесился.