А потом ответила:

— Эллейн Грант.

И схватилась за живот от смеха, столь глупым, видимо, был вид в тот момент у меня.

— Познакомишь? — спросила я чуть позже, нарезая сыр. Ари, меланхолично помешивающая кашу, фыркнула:

— Нет уж! Сама прилетит, если захочет. Впрочем, можешь не волноваться — она захочет.

— Почему?

Неожиданно Ари развернулась ко мне лицом и сказала совершенно серьёзно:

— Потому что тебя привёз Грэй. Всё, что имеет отношение к нему, важно для мамы. Очень важно. Грэй, конечно, ничего и слышать о ней не хочет, но она всё равно продолжает беспокоиться о нём.

— Что значит, он не хочет слышать о ней? — нахмурилась я и немедленно поплатилась за невнимательность, чуть не оттяпав себе палец острым ножом.

— То и значит, что не хочет. Они поссорились. Четыре года назад. С тех пор даже ни разу не разговаривали.

— А из-за чего?

Странно. Грэй такой миролюбивый, как с ним можно поссориться? За две с половиной недели у нас не было и намёка на конфликт.

Ари вздохнула и почесала нахмуренный лоб свободной рукой.

— Мама принимала роды у жены Грэя, Лил. Он ничего не рассказывал тебе о тех событиях, да?

— Нет, — покачала я головой.

— Ну, это понятно. И не расскажет, наверное. На Эдвине было проклятье. Проклятье забирающего жизнь, слышала о таком? Его невозможно снять, и Эдди должен был умереть, но Лил попросила маму перебросить это проклятье на неё, чтобы Эдвин остался жив. И мама исполнила её просьбу. Понимаешь, Рональда? Ты сама лекарь, должна понимать.

Я отвела глаза.

Да, я понимала. Понимала их всех — и бедняжку Лил, которая отчаянно хотела, чтобы её сын жил, понимала Грэя, который ненавидел женщину, убившую его жену. Но я также понимала и Эллейн.

У лекарей принято спасать не детей, а рожениц. Но когда перед тобой лежит человек, которого ты искренне любишь, и он просит и умоляет спасти ребёнка… Принять правильное решение очень трудно. Да и что это такое — правильное решение? Я видела Эдвина. Неужели убить такого замечательного мальчика — правильное решение?

— Грэй кое-чего не знает. Мама не сказала, а у меня не хватило духу признаться. Может быть, тогда… Хотя, конечно, вряд ли… Кого я обманываю?.. — бормотала Ари.

Только я хотела спросить, что всё это значит, как девушка, выключив огонь в плите, накрыла кастрюлю с кашей крышкой и повернулась ко мне.

— Готово. А у тебя?

— Тоже. Позвать всех?

— Нет уж, сиди. Я сама. — И Ари, вложив в рот несколько пальцев, оглушительно громко свистнула. Почти так же, как часом раньше Грэй.

Хм… Кажется, здесь это универсальный способ общения.

Завтракать пришли все, даже Элфи, специально для которого я нарезала варёного мяса и бросила его прямо в горячую кашу.

— Ура! Еда! — воскликнул Грэй, садясь за стол. Ари, как обычно, фыркнула.

— Ну ты как будто голодал весь этот месяц.

— Нет, только последние пару часов.

— Обжора.

Я улыбалась, слушая эту перепалку. Забавная всё-таки она девочка. Интересно, Эллейн тоже такая ворчунья?

Я накладывала кашу Тору, когда все вдруг замолчали. И я, подняв голову, обнаружила, что Араилис сидит, выпрямив спину, и глядит перед собой, не мигая, а в её светло-голубых глазах будто туман клубится.

— Ари?..

— Тсс, — шикнул на меня гном. — Не мешай. Она у нас прорицательница. Видит сейчас чегой-то.

В который раз за сегодняшний день я открыла рот от удивления.

Прошло несколько секунд, и девушка, встрепенувшись, вновь улыбнулась. Из глаз исчез туман, они стали ясными и совершенно обычными.

— Я здесь, — сказала Ари, глядя при этом почему-то на меня. — Давайте завтракать?

Все спокойно кивнули и принялись за кашу, даже не пытаясь узнать, что именно видела девушка. Я же, усевшись на своё место между Грэем и Бугалоном, тут же спросила: