– Марта, давай оставим пустые дискуссии. Я тебя ни в чём не обвиняю. Я исключительно предупреждаю: если сейчас что-то сделаешь, что мне не понравится, пострадает Кира.

– А вам, святой отец, в моём поведении ничего не нравится. Как я говорю, ем и даже дышу. Вы мной постоянно недовольны. И наказывать за это эту молодую особу по меньшей мере нелогично. Проще убить сразу меня, поскольку вести себя по-другому я не умею.

– Всё ты умеешь, не придумывай, а если разучилась, будешь учиться заново адекватно себя вести. И хватит об этом, а то для того, чтобы тебе показать, что шутить я не намерен, Ларгус её с самого начала хорошенько накажет, в упреждение, так сказать, твоих возможных выкрутасов. Хочешь?

– Нет, – холодно проронила Миранда, отводя взгляд и замолкая. Поскольку аргумент Илиаса был на редкость весомым.

– Вот и прекрасно. Если сейчас нормально поешь и не станешь меня злить, её никто не тронет. Обещаешь, что сделаешь это?

– Да.

– Вот и молодец. Ларгус, развяжи её и встань сзади, чтобы помочь сесть и потом поддержать.

Тот тут же вставил факел в держатель на стене, шагнул к ней и начал развязывать ремни. Затем осторожно помог сесть и встал позади неё, придерживая за плечи.

Велев тем временем Кире взять тарелку, Илиас осенил её крестным знамением и нарочито торжественно прочёл молитву о благословении пищи и ниспослании здоровья и благодати вкушающим её чадам Господним, после чего приказал начать кормить.

Явно волнуясь, та приблизилась к Миранде и дрожащей рукой поднесла ложку к губам. Приоткрыв рот, Миранда взяла в него ложку и сглотнула попавшую в рот жидкую похлебку.

– Прекрасно, умница, – прокомментировал Илиас, – продолжай в том же духе, и всё будет хорошо.

Миранде до ужаса захотелось в ответ сказать ему какую-нибудь гадость, но она сдержалась и молча проглотила ещё несколько ложек, которые влила ей в рот Кира.

– Великолепно. На первый раз достаточно, через час продолжим. Ты слишком долго голодала, поэтому есть будешь маленькими порциями, но часто. Этот час в обществе Киры и Ларгуса проведёшь, он разомнет тебе мышцы, и можешь походить. Через час я вернусь и по результатам твоего поведения либо Кира продолжит тебя кормить, либо будет наказана. Поэтому постарайся вести себя так, чтобы у Ларгуса не было причин на тебя жаловаться. Ясно?

Миранда отвела взгляд, ничего не отвечая.

– Я задал тебе вопрос. Чтобы ты ответила, надо наказать Киру или обойдёмся без этого?

– Ясно.

– Вот и прекрасно. Ведь можешь вести себя нормально, когда захочешь. Ладно, пойду я, через час вернусь.

Как только он вышел, Кира, поставив тарелку на стол, негромко спросила, не желает ли что-то госпожа, и, не дождавшись ответа, отошла в угол и села на пол, подтянув и плотно прижав к себе колени.

Ларгус тем временем стал осторожными движениями разминать ей плечи, потом, обойдя вокруг кровати, опустился перед ней на колени и, глядя прямо в глаза, тихо спросил: «Могу мышцы ног растереть?»

Не в силах больше сдерживаться, она зло сузила глаза, выдохнув: «Зачем спрашиваешь? Хочешь получить повод её наказать?», кивком указала на Киру, сжавшуюся в углу.

– Нет, – он выдержал её взгляд. – Хочу, чтобы мышцы вы расслабили, я так лучше помочь сумею.

– Так прикажи, я не посмею отказать.

– Я здесь не приказываю, Вы не можете этого не знать, госпожа. Я сам лишь выполняю приказания. Поэтому сейчас могу только просить.

– Давно тут работаешь? – не удержалась от вопроса она.

– Больше десяти лет на этой должности, – проговорил он, и на Миранду тут же накатило неудержимое желание немедленно его прикончить, причём совсем не так безболезненно как Эрбила.