Глава инквизиции размашисто осенил себя охранным знаком и, склонив голову, с пиететом выдохнул: «Благодарю тебя, Господи, за всё ниспосланное мне Тобой», после чего придвинул к себе вновь письмо священника и несколько раз перечёл.

Оторвал его от этого занятия стук в дверь.

– Да, Илиас, входи, – разрешил он и, дождавшись, чтобы тот вошёл и притворил за собой дверь, осведомился: – Обустроил её?

– Да, мой господин. Обустроил и пока запер в келье.

– Почему не сказал, что она на эмоциях позитив генерировать может? – не скрывая явного раздражения, поинтересовался Эрбил.

Илиас, уловив его настрой, нервно сглотнул:

– Так не показывала она мне это. Лишь в вашем присутствии генерировать его начала.

– Тогда что ты в ней видел?

– Сказал же, избранность какую-то, возможно, одухотворённость. Такая порой у фанатиков бывает, но она явно не фанатичка.

– Тупица ты… – презрительно скривился Эрбил. – Не увидеть при таких вводных радианта, это какой уровень интеллекта иметь надо?

– Вы тоже по моему рассказу о том не догадались, – не сдержался в ответ тот.

Сделал он это явно зря, потому что на Эрбила после этих слов гнев накатил моментально. Встав, он подошёл вплотную к своему помощнику, схватил за шею и хрипло потребовал:

– Повтори ещё раз, что сказал!

– Виноват, не повторится более… – пытаясь медленно осесть на колени и не сводя с него испуганного взгляда, выдохнул тот.

– Я тебя сейчас за такие слова наизнанку выверну, тварь… – голос Эрбила был наполнен угрозой.

– По недомыслию и исключительной глупости так сказал, виноват очень… Более никогда не повторится… Смилостивитесь, ради Бога, не гневайтесь так, мой господин, – подгибая колени и практически повиснув на его руке, продолжил причитать помощник.

Его показная покорность чуть смягчила Эрбила.

– Ты знаешь, как глупость лечится? – разжимая пальцы и наконец позволяя ему рухнуть перед ним на колени, всё ещё недовольным тоном осведомился он.

– Конечно, мой господин, – проговорил Илиас, склоняясь к самому полу. – Наказанием. Покорно приму любое.

Эрбил замер над ним в нерешительности. С одной стороны, хотелось жёстко наказать, сбрасывая раздражение и отыгрываясь за возможную ошибку, которую чуть было не допустил с его подачи, а также за наглое сравнение их компетенций. А с другой, неисполненного наказания тот может страшиться более, и это будет повод чуть крепче держать в узде. Придя к выводу, что второй вариант явно более выгоден, хмуро осведомился:

– В чём была глупость твоего высказывания, уже дошло или всё же растолковать необходимо?

– Уже дошло, мой господин. Я дал вам неполную информацию, вы не видели, как я, всей картины, ориентировались лишь на мои выводы, и по определению вам догадаться было сложнее, вернее, даже практически нереально, а вот мне не хватило опыта и ума. Я очень виноват, что ввёл вас в заблуждение и по глупости вдобавок попытался обвинить, что не разглядели ошибки в навязанных мною выводах.

– Отрадно, что хоть и с задержкой, но мозги у тебя вроде работать начали… – уже более спокойным тоном произнёс Эрбил. – Ладно, наказывать пока не стану, боюсь не сдержаться и покалечить, уж больно сильно ты меня разозлил, мой мальчик. Потом как-нибудь ума вложу… при случае. А пока иди приготовь мне кого-нибудь для допроса. Напряжение сбросить надо.

– Да, мой господин. Благодарю вас, вы несказанно добры… Через десять минут можете подойти, всё будет готово, – с явным облегчением проговорил Илиас, на коленях отползая к двери и скрываясь за ней.

***

Ближе к вечеру Эрбил зашёл в собственную библиотеку, подошёл к келье, запертой на засов и, отодвинув его, отворил дверь.