Оно служило ночным горшком, когда тот «ночевал на работе». Как будто мало было Пленникам находится по уши в дерьме и крови, так еще этот вымесок тешился, заставляя их «купаться» в отходах. Кроме того, на протяжении всех «забав» им не давали воды, что делало заточение здесь еще более невыносимым.

В самый последний момент, внимание Капитана привлек второй Пленник, начинающий понемногу приходить в себя. По сравнению с крепышом, тот был совсем слаб. Жизнь в нем еле теплилась. Сил, хватало лишь чтобы надрывно хрипло дышать. Держать голову и открыть глаза он был не способен.

С первого взгляда складывалось впечатление, что поседевший раньше времени паренек стал для Палача забавной Игрушкой «№1». Каждый кусочек тела являли из себя одну сплошную гематому. Всюду зияли кровоточащие раны и еще не зарубцевавшиеся бесчисленные шрамы. Волосы на голове вымазаны в дерьме, и выдраны клочьями. На шее виднелись следы удушья. Руки от плеч до запястья – в следах ожогов. Пальцы вывихнуты в разные стороны. Грудь и спина истерзана ударами кнута. Сухие словно щепка обнаженные по пояс ноги покрыты многочисленными следами побоев тупыми предметами. Пальцы стоп механически удлинены. Ногти частично выдраны с корнем. Пятки и локти покрыты обуглившейся плотью.

Окажись здесь зеркало, несчастный, будь он в силах – увидев своё отражение, помер от страха и ужаса. Но даже на столь «счастливый» исход мучений он не мог надеяться.

– А-а-а, вот и наш Чемпион подал признаки жизни, – злобно зашипел Злодей, потирая от нетерпения ладони.

«Не знаю, чем ты приглянулся Новой Госпоже Замка, но мне строго настрого запретили наносить тебе смертельные увечья.

Посему, с первых дней наших совместных «бесед по душам» пришлось отказаться от игл, крючьев, ножниц, щипцов, зубодробилок и прочих прелестей моей Работы. Зато во всем остальном я стал «вольной пташкой».

Завел диалог Бездушный Садист, снимая парня с цепей.

– Вот так, ложись, отдохни. Ты заслужил «почести», – не скрывая злобной ухмылки, шипел Палач, укладывая Узника на деревянный пыточный стол. – Ручки и ножки сюда. Ай, да молодец.

Словно послушную тряпичную куклу, мужчина принялся закреплять парня ремнями к столу, чтоб не дергался лишний раз. Ему так не терпелось приступить к так долгожданной «забаве», что он не церемонился и рвал руки и ноги из суставов, когда путы не доставали.

«В отличие от твоего товарища по несчастью, на протяжении этих долгих пяти дней, что мы имеем счастье здесь пребывать – ты ни разу не бросил в мою сторону Проклятий. Лишь глухо стонал, шипел, захлебывался кровью и соплями.

Слезы боли, что проступали сами собой, старался скрыть.

Мне даже стало как-то скучновато мучить тебя.

Ведь, чтобы не делал, я не мог понять – больно ли тебе или ты «претворяешься». Казалось, тебе всё нипочем. Наверное, жизнь в Городе Отверженных наложило свой отпечаток.

Поэтому я ночами не спал, придумывая такую «потеху», которая придется тебе по нутру».

– Хе-хе-хе, по нутру, – глухо засмеялся мерзавец, когда все приготовления подошли к концу.

«Жизнь в замке, посреди уродов и прочих отбросов Общества кое-чему меня научила.

Даже на заплесневелый кусок хлеба найдется свой «голодный рот».

Надо лишь знать укромные уголки, и на «приманку» сбежится вся здешняя живность».

С этими словами Палач поднял с пола деревянный ящик.

– Ох, где мои манеры?! Нехорошо, если ты не сможешь лицезреть моих маленьких друзей.

Истекая слюной от страстного желания поскорее приступить к воплощению своих Больных Фантазий, Капитану пришлось обождать. Необходимо было закрепить голову «Игрушки» веревками так, чтобы она могла всё видеть.