Форд продолжал крепко держать её, гладя по волосам.

– Я здесь, – тихо сказал он, его голос был наполнен тёплом и заботой. – Это не твоя вина. Ничего страшного не случится. Просто немного подождём.

Стелла, прижавшись к Форду, задрожала ещё сильнее. Её дыхание стало прерывистым, короткими, судорожными вздохами. В тесной кладовке стало невыносимо душно. Запах пыли и старой резины от спортивного инвентаря стал ощущаться сильнее, усиливая чувство замкнутого пространства. Брайт, никогда прежде не сталкивавшийся с подобной ситуацией, растерялся. Он не знал, что делать. Его собственное сердце билось чаще, чем обычно. Паника Стеллы заражала его, вызывая неловкость и беспомощность.

Подумав немного, он решил, что, нужно хотя бы изменить положение. Он осторожно, чтобы не спугнуть девушку, разворачивает один из спортивных матов, лежащих в углу, и аккуратно расстилает его на полу. Его движения были медленными и спокойными, он старался действовать методично, чтобы не усиливать тревогу Стеллы.

– Садись, – тихо говорит он, указывая на мат. – Так будет удобнее.

Стелла, послушно, прижимает к себе колени и опускается на мягкий мат. Её глаза всё ещё закрыты, она продолжает тихонько всхлипывать. Форду становится понятно, что простого успокоения недостаточно. Ей не хватает свежего воздуха. В голове мелькает идея сделать веер из листка бумаги, который он приметил, когда опускал мат.

– Сейчас будет лучше, – говорит он, начиная медленно и ритмично обмахивать Стеллу веером. – Подыши глубоко.

Его движения плавные, успокаивающие. Он старается делать всё медленно, аккуратно. Стелла приоткрывает глаза, её взгляд рассеянный, пустой. Она продолжает дышать тяжело, но уже немного ровнее. Форд продолжает обмахивать её, чувствуя, как у него самого потеют ладони. Время тянется невыносимо долго. Кая всё нет. Напряжение в кладовке становится всё сильнее. Форд чувствует, как у него самого начинает подкатывать к горлу паника.

Постепенно, под ритмичными движениями веера и тихим шёпотом Форда, Стелла успокаивается. Её дыхание выравнивается, судорожные вздохи сменяются более ровными, глубокими вдохами и выдохами. Она перестаёт дрожать, её тело расслабляется, и она медленно, как будто нехотя, прижимается к Форду. Он чувствует её тепло рядом с собой, её хрупкость и беззащитность. Форд понимает, что девушка сильно напугана, и что, кроме того, она винит себя в этой ситуации. В кладовке повисает тягучая тишина, нарушаемая лишь тихим дыханием двоих. Форд понимает, что так продолжаться долго не может. Эта давящая атмосфера может привести к ещё большему ухудшению состояния Стеллы. Ему нужно что-то предпринять.

Он решает попробовать отвлечь её. Парень начинает говорить тихо, ровным голосом, выбирая слова тщательно, стараясь, чтобы они звучали как можно спокойнее и увереннее.

– Я переехал сюда после смерти мамы, – начинает Форд, голос его немного срывается, и он опускает взгляд на потрескавшийся пол кладовки, словно ища в нём утешение. Воспоминания нахлынули, словно волна, накрывая его с головой. Он видит перед собой свой старый дом – уютный, двухэтажный коттедж, утопающий в зелени старого сада. Большие окна заливали комнаты солнечным светом, и повсюду пахло мамиными пирогами и лавандой, которую она так любила сажать под окнами. Он помнит, как они вместе сидели на веранде, пили чай и читали книги. Теперь же всё это – лишь бледные, размытые фотографии в его памяти. Мамина улыбка, её голос, её запах – всё это осталось где-то очень далеко, за гранью этой душной кладовки. – Единственный оставшийся у меня родственник – отец которого я никогда не знал, – продолжает он, голос его становится ещё тише. – Все мои друзья остались там, – шепчет он, снова возвращаясь к воспоминаниям. – Может быть, на летних каникулах мы встретимся – произносит Форд, его голос едва слышен. – Но это не точно…