– Мне кажется или имя твоего оленя похоже на мое? – сощурилась я, едва сдерживая улыбку.

– Ничего лучше не придумал, – пожал он плечами, будто не было в этом поступке ничего особенного. Но я знала, как ему важна эта поездка, встреча с папой и его оленями, а потому растрогалась, осознав, что даже в такой момент он помнил обо мне.

– Хорошее имя, мне нравится.

– Слушай, Полли… – замялся Лука.

– Что такое?

– Поедешь в следующий раз со мной?

– Познакомиться с Полем?

– Не совсем, – робко улыбнулся он. – Отец обещал отвезти меня на замерзшее море.

– Это еще зачем? – удивилась я.

– Всегда мечтал там покататься.

– На коньках? А это безопасно? Ты не уйдешь под воду?

– Все будет хорошо. Так что, хочешь поехать?

– Мне нужно спросить у мамы, но я сама не против.

Ух ты, подумала я про себя, неужели это правда случится, и мы с Лукой отправимся в настоящее путешествие в самое сердце тундры, на берег замерзшего моря? Если бы меня спросили, как так вышло, что сегодня он новенький, которого я сторонюсь, а уже завтра мы друзья, готовые разделить одно на двоих северное приключение, я бы не знала, что ответить.

Встретить ее здесь, в этом необъятном городе, среди миллионов так не похожих на нее людей – ничто иное, как чудо, в которое я никогда не верил. Она жила в трех с половиной тысячах километров отсюда, в северном городе, на гербе которого изображен единорог, в доме рядом с театром оперы и балета, в который так любила ходить ее мама, а еще она жила в моей памяти, и воспоминание о ней даже спустя годы сияло ярче Полярной звезды.

Когда мы виделись в последний раз ее светло-русые волосы едва доходили до плеч, а теперь я украдкой наблюдаю за тем, как длинные белокурые локоны вьются по ее изящным плечам и спине. У меня бы и раньше не повернулся язык назвать ее нескладным подростком, но сейчас в ее внешности не осталось ничего детского, и поэтому я едва держусь на ногах. Женственная, с изящными длинными руками, которые держат поднос с напитками, со смягчившимися со временем резкими чертами угловатого лица – такой она предстала передо мной этим вечером, спустя восемь лет после нашего молчаливого прощания.

Полли. Я шепотом произношу ее имя, забившись в углу коктейль-бара «Наши черничные ночи», куда меня пригласила моя бывшая Инга, с которой мы смогли остаться хорошими друзьями. На мне нелепый ярко-салатовый костюм Маленького принца1 и карнавальная корона из поролона и золотистой ткани, что не так уж сильно выделяет меня среди остальных гостей тематической фэнтези-вечеринки, но мне все равно неловко. Особенно теперь, когда я знаю, что Полли здесь.

Рано или поздно она меня заметит, и тогда мне придется найти для нее слова, которые следовало сказать еще восемь лет назад. Должен ли я стыдиться, что уехал, оставив ее позади, и что не стал поддерживать связь, которую мы так долго выстраивали? Или мне стоит признать, что не все в этой жизни – даже самое хорошее – можно сохранить и пронести сквозь годы? А может, ей и вовсе не нужны мои слова, и я зря проигрываю в голове возможные сценарии нашего скорого разговора.

– Что с тобой? – интересуется Инга, заставшая меня за нервным поеданием третьей по счете порции фиш энд чипс с соусом тартар.

– Мне не близка вся эта… движуха.

– Тебе бы понравилось, не стой ты в стороне.

– Не упрекай меня, я слишком стар для подобного веселья.

– Тебе всего двадцать пять, – напоминает Инга, сощурив зеленые глаза. – Кого ты там высматриваешь за моей спиной?

– Только не оборачивайся, – прошу я ее. – Здесь девушка, с которой я когда-то дружил.

– Что? Когда? А я ее знаю?