Настоящая «скелетонизация» также включает удаление лишнего металла в деталях часового механизма, остаётся только максимально облегчённый несущий каркас, «скелет» механизма, требуемый для его функционирования. Часто открытые детали механизма украшаются полировкой и гравировкой.

[2] Maurice Lacroix - марка наручных швейцарских часов класса «премиум».

11. Глава одиннадцатая: Адам

Глава одиннадцатая: Адам

Отчитывать меня за то, что не стал «ручкаться» с ее шнурком – это как раз тот пример женской логики, которую даже не нужно пытаться анализировать. Максимум – принять как факт, что где-то в голове Полины случился сбой, из-за которого она потеряла свою блестящую способность мыслить рационально. Надеюсь, лишь на время.

Они выглядели как классическая парочка из романтической фотоссесии женского журнала. Я испытал почти садистское удовольствие, вторгаясь в эту идиллию. Правда, до сих пор думаю, что нужно было пожать коротышке руку исключительно с целью вырвать ее на хрен. Терпеть не могу таких людей. У этого горе-певца на лбу написано, что он стандартный приспособленец: немного таланта плюс смазливая внешность – и он разводит на деньги всех недолюбленных дам. Про его трофеи я наслышан с тех пор, как Ира рассказала, что ее сестра встречается с эстрадным идолом. Не знаю, почему запомнил его имя, с тех пор непроизвольно стал отмечать все, где оно так или иначе мелькало.

— Глеб не мой любовник, - заводится Полина. Попытка ее успокоить с треском проваливается. – Я ни с кем не была, кроме тебя в тот день, ясно тебе? Я не шляюсь по ночам по чужим койкам, мне вся эта ерунда даром не нужна! Не все люди живут на одних только инстинктах, не всем остро чешется спариваться во имя удовлетворения первобытных потребностей. Не суди всех по себе, Адам, потому что если ты трахаешь мою сестру, это не делает меня автоматически шлюхой, которая рада беременной прыгнуть под другого мужика!

— Полина… - Она орет так громко, что даже ко всему привычный водитель косится на нас в зеркало заднего вида.

— Я тебе не грязная маленькая Полина!

В ее голосе так много слез, что мне инстинктивно хочется ее обнять, успокоить, но руки опадают, когда Полина кривит рот и, глядя прямо мне в глаза, признается с оглушительной честностью:

— Как же ты мне противен. Господи, как вы все мне противны!

Она вряд ли соображает, что делает, потому что слепо шарит ладонями по дверце в поисках ручки. Даю знак водителю, и он притормаживает у обочины. Полина выходит, на ходу вынимая из волос шпильки - и ее волосы рассыпаются по плечам и спине шоколадными волнами. Пока я выхожу следом, она отходит на пару метров и смотрит в сторону света фар. Я опираюсь на машину, закуриваю, вместе с горьким дымом глотая ее: «Ты мне противен». Как будто мне не по фигу.

Я успеваю разделаться со второй сигаретой, прежде, чем Полина перестает изображать прибитого к асфальту призрака и, судорожно вздыхая, поворачивается, сокращая расстояние между нами. Становится так близко, что приходится избавиться от сигареты и последнюю порцию едкой отравы выпустить в сторону.

Полина судорожно всхлипывает, потом трясется, как от холода. Снимаю пиджак, накидываю ей на плечи и просто жду, когда она скажет, что хочет домой. Даже если она скажет это через час.

— Прости, пожалуйста… - едва различаю в ее дрожащем шепоте. Полина слизывает слезы с губ, отчаянно цепляется в мой пиджак и буквально утопает в нем. – Это… Это отголоски тяжелого детства. Ты ни при чем.

— А на самом деле ты думаешь, что я чертов красавчик?

Капля иронии, секунду назад казавшаяся уместной, заставляет Полину крепко зажмуриться, как будто из всех возможных ответов именно этого она боялась больше всего. Она трясет головой, костяшками указательных пальцев подтирает лужи на щеках и, когда снова на меня смотрит, я осознаю, что уже видел этот взгляд. Правда, лишь однажды. В тот день, когда она пришла заключить сделку.