– Я хочу, чтобы вернули мои вещи. Я позвоню… Но со своего телефона.

– Ок. Без проблем.

Раздражение Громова росло. Какого черта он вообще тут делает? Беседует с блондиночкой? Смотрит на неё!

В конце-то концов!

Скрипя зубами и чувствуя, как кровь закипает и в нем просыпаются вполне обоснованные при данной ситуации древние инстинкты подчинить неугомонную особу женского пола, заткнуть ей рот единственно доступным мужчине способом, Петр сделал несколько шагов в сторону.

От греха подальше.

Атмосфера в палате сгущалась.

По-хорошему, Петру надо уйти. Вернуться или на квартиру, или в штаб. Первое предпочтительнее. Хоть выспится.

– То есть… – неуверенный голос Оли врезался ему в спину. Петр остановился и обернулся. Оля смотрела на него. – Получается, я косвенно причастна к аварии?

Да ну на хер! Неужели в красивой головке что-то сдвинулось, и винтики начали шуршать в правильном направлении?

– Причастны многие, – сухо бросил Громов, но пыл приостановил. – Поэтому я тут. Фуру, что скрылась, уже ищут. Данные переданы.

– Господи, – ненаигранно простонала Оля и здоровой рукой провела по лицу. – Одно к одному… А моя машина? Она ещё там, в поле, да?

Кто бы что ни говорил, но в беспомощности красивой женщины скрыто своё очарование. Даже не очарование, а что-то куда более сильное. Не зря раньше представительницы прекрасного пола были слабыми и беззащитными, возлагали на мужчин заботу о себе. Те же жили и совершали подвиги во благо своих возлюбленных. Ну, и конечно, себе во славу.

Генерала лично такой расклад полностью устраивал. Ему нравилось, когда женщина, если не полностью зависела от него, то в большей степени. И дело не в его диктаторских замашках. От сильных баб – именно баб – он и на работе уставал. Не только красивые девочки служили с ним.

Воевать, спорить, выяснять, у кого яйца круче, хватало с лихвой за пределами спальни. В спальне он хотел видеть покладистую кошечку, готовую ублажать его потребности.

Поэтому Петр оставался закоренелым шовинистом.

Беззащитность Оли ему пришлась по вкусу. Намеренно никогда бы не загнал её в угол. Это перебор, даже для него.

А вот так…

– Я уточню. Её должны эвакуировать.

Оля удивилась. Глаза, в которых ещё плескались растерянность и слишком близко подкравшиеся слезы, распахнулись. Сейчас, когда с неё схлынула спесь и заготовленная заранее агрессия, девушка стала производить ещё более приятное впечатление.

– Спасибо, – глухо поблагодарила она, отводя взгляд.

Последняя реакция не понравилась Петру. Всё-таки он предпочел бы, чтобы Оля смотрела на него.

– Что ты делала ночью на безлюдной трассе? Точнее, почему остановилась?

Оля шумно вздохнула, отчего её тяжелая грудь призывно колыхнулась.

– Саша проснулась и сильно расплакалась. Я надеялась… думала, что смогу доехать до ближайшего населенного пункта или… – девушка покачала головой и сделала небольшую паузу. – Этот дождь… и всё прочее… Вы правы, Петр Михайлович, я остановилась в неположенном месте.

Девушка капитулировала, но Громов никакого чувства удовлетворения не испытал.

Абсолютно.

Он хотел задать следующий вопрос, но их прервал стук в дверь.

– Да? – пробасил Петр, а Ольга внутренне поежилась.

Она чего-то не понимает… Вернее, многого.

Когда в больничке персонал стучался, прежде чем войти в палату? Оля не помнила.

Голова по-прежнему кружилась, слабость не отпускала.

И мужчина… Именно он отозвался на стук.

Дверь осторожно открыли, и показалась невысокая медсестра с приветливой дежурной улыбкой.

– Петр Михайлович, вас спрашивают. Извините, что прерываю… – девушка не договорила, покраснев.

Оля, наблюдая за медсестрой, мысленно усмехнулась. Она отлично понимала девушку! Молоденькая совсем, наверное, даже моложе Оли или ровесница. Ольга заметила, как та смотрит на мужчину. С явным интересом и интуитивным желанием понравиться, привлечь к себе внимание.