– Говори! – требую, пронзая Сену взглядом.

– Ты совсем придурок? Я могла…

– Не могла, ты пристёгнута, а я за рулём с четырнадцати лет! – мгновенно гашу её возмущение по поводу нашего резкого торможения. – Рассказывай, или клянусь, я вызову комиссию, и тебе придётся во всём сознаться!

Сам не верю своим словам. Созвать комиссию – значит лишить её всякого шанса на попадание в олимпийскую сборную. Если я это сделаю, она навсегда возненавидит меня.

И мне почему-то не безразлично это.

– Нет никакого преступления, клянусь, – Зефирка смягчает тон, переходя от воинственности к мольбе.

– Тогда почему боишься рассказать? – также понижаю градус напряжения, давая понять, что я не враг.

– Потому что ты точно захочешь вмешаться… – она почти всхлипывает, пряча лицо в ладонях.

– Сена, расскажи, что происходит?

– Обещай, что ничего не будешь предпринимать, когда узнаешь!

– Я не могу тебе такого обещать.

– А если я скажу, что эта информация не заставит тебя идти на сделку с совестью?

– Я ничего обещать не буду!

Сена буравит меня взглядом, ожидая, что я всё же сдамся, но я не поддаюсь. Сжимаю до боли руль, но не уступаю ей.

– Тогда… – она, поникнув, кивает сама себе, но вдруг резко вскидывает голову и отчеканивает: – Разворачивайся!

– Не понял?

– Мне не нужна твоя помощь!

– Сена…

Она выпрыгивает из машины раньше, чем я успеваю закончить фразу.

– Вашу мать! – со всей силы бью по рулю и выскакиваю за ней.

Эта сумасшедшая стремительно перебирает ногами, размахивая руками, словно отгоняя невидимых демонов.

– Что ты вытворяешь? – кричу, осознавая опасность оживлённой трассы.

– Иди в задницу, Максвелл!

– Вернись в машину!

– Я не твоя марионетка, чтобы мне указывать. Иди докопайся до кого-нибудь другого!

– Прекрати истерику!

– Я не истерю, я пытаюсь с тобой общаться нормально, но тебе необходимо влезть во все мои дела!

– Да, мне плевать на твои дела! – теперь уже я разрываю глотку, потому что она довела меня до кипения.

– Отлично! Договорились! Я иду туда, – она указывает вдаль трассы, – а ты, – решительный жест в сторону моей машины, – туда! Пока!

Наши возгласы растворяются в гуле проносящихся автомобилей. Наблюдаю, как стремительно отдаляется её хрупкий силуэт, и тщетно пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. Но не могу сдвинуться с места, словно прирос к асфальту.

Сесть в машину и оставить её здесь одну – верх безумия.

Гордости хватает ненадолго. Срываюсь с места и мчусь за взбалмошной фигуристкой. Нагнав, без всяких церемоний хватаю её поперёк туловища и перебрасываю через плечо.

– Максвелл! Я тебя засужу! – вопит Зефирка, извиваясь в моей хватке.

– За что?

– За харассмент!

– Валяй, но одну на трассе я тебя не оставлю.

Всю дорогу до машины она бьётся, словно пойманная птица, но я отключаю в себе джентльмена, безжалостно фиксирую её конечности и сквозь визг и крики кое-как доношу драгоценную ношу до автомобиля.

– Я всё равно не сяду в неё! – визжит она как безумная, извиваясь всем телом. – Пусти! Пусти! Пусти!

– Успокойся!

– Не успокоюсь! Это ты меня довёл!

Больше нет сил с ней сражаться, поэтому отключаю разум и действую исключительно на инстинктах.

– Я довёл – я и успокою! – обхватываю её лицо ладонями и впиваюсь в мягкие губы поцелуем.

Качусь на американских горках без ремня безопасности – меня штормит, словно после хмельного угара. Эмоциональный срыв, изнеможение и дикое возбуждение разом обрушиваются, срывая с цепей остатки самообладания. Терзаю её губы, забывая, зачем вообще начал этот поцелуй, зарываюсь пальцами в шелковистые пряди и жадно вдыхаю воздух, пропитанный исходящим от неё ароматом лесных ягод. Ещё один захват нижней губы, ещё один еле слышный стон Зефирки – и меня унесёт туда, откуда уже не вернуться. Позволяю себе на мгновение коснуться языком её уст, будто пытаюсь навсегда запечатлеть вкус редчайшего лакомства, задержать это ощущение как можно дольше, и медленно отстраняюсь.