– Жить возле железной дороги? – Удивилась я. – Каждый день наблюдать весь этот бедлам? Смотреть в окна на людей, таскающих сумки, и слушать стук поездов?

– К этому быстро привыкаешь и начинает нравиться.

Даже не видя, почувствовала, что он улыбнулся.

– Очень сомневаюсь. – Хмыкнула я.

– Вокзал – это ворота города. Он изнутри часто напоминает муравейник, но очень такой уютный, комфортный. Мне нравится здание нашего старого вокзала. В свое время для его проектирования приглашались лучшие архитекторы и инженеры тех лет. Сегодня спрос на историю, на красоту, ласкающую взор, не велик. – Он брезгливо махнул в сторону нового здания, окрашенного в унылый фирменный серый цвет. – Вон, гляди. Убожество какое. Уныние. Фу. Железнодорожники не мыслят красотой, они мыслят тоннами угля. Памятники архитектуры для них ничем не отличаются от вагонов.

Мы остановились у здания с вычурными колоннами и низкими узорчатыми сводами. Массивные двери были заколочены, окна забиты фанерой.

– Пойдем. – Иван кивнул на дорожку сбоку. – Нам с другой стороны. У тебя будут свои апартаменты с видом на город.

– Здорово! – Засеменила я следом.

– Я бы не хотел, чтобы его снесли. Мне это место… дорого…

– Ты здесь жил?

Иван замолчал, и мне сразу стало как-то неловко. Когда он успокаивался, затихали и его нервные тики. Не хотелось бы вновь задевать мужчину неосторожными вопросами.

– Недолго. – Ответил он, тяжко вздохнув, и ускорил шаг. – Когда умерли родители, не мог возвращаться туда. Туда. Домой. – И несколько раз подряд дернул плечами.

– Извини.

– Теперь я живу недалеко отсюда. Ты можешь приходить, когда захочешь. Помыться, поесть…

Для меня было бы наглостью сразу сесть всем местным добрым людям на шеи.

– Нет, спасибо. – Я шла, не отпуская взглядом его спину. – Я как-нибудь устроюсь. Осмотрюсь. Завтра хочу по совету Маргариты Сергеевны сходить в кафе. Если возьмут, смогу заработать немного денег, чтобы снять квартиру.

– Вот, пришли. – Он остановился и вдруг напряженно всмотрелся в металлическую лестницу, вьющуюся по стене наверх.

Я подняла взгляд. На площадке у самого последнего пролета виднелась железная дверь. Сжала ключ в кармане.

– Это здесь?

– Да. – Кивнул он дважды. – У тебя отдельный вход. Поздравляю.

– Ух, ты…

– Матрас стоит возле стены. Веник есть, чтобы прибраться. Но лицо лучше прикрой платком, если будешь подметать. Вдруг, мыши. Чтобы не вдыхать.

– Так высоко и мыши?

– Всякое бывает. – Светлые глаза оттенили добрую улыбку.

– Покажете мне там все? – Спросила его испуганно.

– Н… нет. – Иван вручил мне чистое постельное белье и теплое одеяло, которые добыл где-то, пока я была у начальницы. – Не могу.

Прочистив горло, он странно запрокинул голову назад. И еще раз, и еще.

– Хорошо, хорошо. – Поспешила согласиться я.

Перестал.

– Хорошо. – Повторил мужчина за мной. Замкнул руки в замок, словно усмиряя себя. – Но я постою, подожду здесь. Замок иногда заедает. Надави на дверь.

– Угу. – Я ступила на первую металлическую ступеньку. – Спасибо вам огромное…

– Огромное. Угу. – Иван спрятал взгляд, стыдясь, кажется, одного из самых упрямых своих тиков, заставлявшего его бессмысленно повторять за мной последние слова.

Чтобы не доставлять еще больше неудобств мужчине, я пошла вверх по лестнице. Торопливо, но достаточно осторожно, чтобы не сорваться вниз. Для верности не отпускала тонкого железного поручня, идущего параллельно лестничным маршам.

Семь. Нужно поставить седьмую зарубку. Нарисовать мысленно еще одну палочку. Не знаю, для чего, но я считала количество дней с того момента, как убежала из дома. Семь дней, как закончился ад. Больше недели с тех пор, как началась свобода.