Не смотри на меня так.

– Да.

– Хорошо, – его лицо стало равнодушным, и он продолжил делать упражнения, а я осталась на полу, задаваясь только одним вопросом: Почему?

Через сколько придет Лорел? Я буду сидеть здесь, как идиотка, дожидаясь ее, ибо другого выхода у меня нет.

Тут Майкл кинул гирю на пол с выражением лица, будто он меня не знает или видит впервые, подходит к поручням и садится на корточки так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

Не говоря ни слова, он кладет ладони на мои ноги – аккуратно, но мне хочется кричать от неожиданности и шока, хоть он и не сделал больно.

– Что ты делаешь? – у меня веко дергается, когда я наблюдаю за тем, как он начинает сжимать мою ногу, словно что-то прощупывая. – Может, ты не будешь… – «меня лапать?!».

Я не успела закончить, очень недовольная тем, что происходит. Мой взгляд упал на его руки. Я помнила руки Майкла, помнила все, что они делали…где-то там, глубоко в душе, там, куда не проникает свет.

Это те воспоминания, которые я запретила себе освещать. Те воспоминания, которые я проплакала, сожгла, и те воспоминания, которые погибли, только когда мы с Ником создали миллионы новых хороших воспоминаний.

Секс с Майклом не был ни плохим и ни хорошим воспоминанием. Это было таким воспоминанием, которое хотелось оставить при себе. Навсегда.

И все же я что-то чувствовала, когда он находился так близко – словно кто-то брал в руки вилку и начинал ковырять ею мое сердце. Меня буквально распирало от электромагнитных вибраций, вселившихся в мое тело, которому и так досталось!

Боже, лучше бы я вернулась домой, чем сейчас сидела бы здесь в компании Майкла, который, того и гляди, возьмет и переломает мне ногу руками. А что? Он может.

– Ты глупая, если думаешь, что можно встать быстро и безболезненно и пойти, не разминаясь. Не разогревая мышцы, – он говорил это холодно и равнодушно, продолжая нажимать какие-то точки на моей ноге. Было так странно…чувствовать на себе его прикосновения. Чувствовать прикосновения другого мужчины так быстро…очень неправильно.

Но у меня язык не поворачивался что-то возразить ему, потому что я растерялась.

– Делай так каждое утро и вечер, – его голос звучал, будто он отдавал мне приказы, которым я должна безоговорочно подчиняться. – Я вижу, что ты не ешь. Более того мышечная ткань совсем никакая. Тебе нужен белок: орехи, мясо, сыр. Странно, что врач не научил тебя этому и не прописал диету.

На самом деле мне постоянно приносили еду и, наверняка, все то, что перечислил Майкл. Просто, как бы я не старалась, много я съесть не могла.

– А ты тоже врач? – съязвила, замечая, что его руки подбираются к моему колену и пропускают его. Теперь он трогает меня выше колена, и я чувствую, как где-то внутри меня начинает колотить, как в лихорадке.

Я не понимаю, что происходит. Сердце вдруг застучало так, что бросило в дикий беспощадный жар.

– Я…хм, занимаюсь спортом. Тренировал иногда. Вообще-то я знаю все о мышцах, – до этого он смотрел только на мою ногу, а теперь поднял взгляд на меня. Стало только хуже. – Расслабься. Вот так, – его ладони разминали мою кожу выше колена. Намного выше.

Я вспомнила что ненавижу его еще и за то, что одним взглядом стальных глаз он будто может вывернуть все твое нутро на изнанку, да и глазом не моргнуть.

По спине прошелся холодок, пронизывающий до костей.

«Посмотрите на нее. Ее муж погиб чуть больше месяца назад. А она уже тут как тут —дрожит при виде своей первой любви» – с осуждением прозвучал в голове мой собственный голос.

Странно, что Майкл знал все о мышцах – ведь это значит, что он прочитал как минимум одну книгу – учебник по анатомии.