С тех пор Мара сопровождала его во всех круизах, была весела и мила, а в постели выделывала такое, что Тамара могла не рокотать понапрасну – дело было в шляпе. Это был лишь вопрос времени.

Молодожены даже успели немного пожить вместе до того, как это случилось.

Кротов любил наваристые борщи, скатерть в красную клеточку, белый парусник на картине неизвестного автора, веселенькую герань на подоконнике, короткую ночь перед уходом в море и долгую, бурную – после возвращения. Мара перестала с ним плавать. С помощью знакомых он устроил ее в архитектурное бюро на полставки, она начала работать, но как-то вяло, без интереса.

Через два месяца после женитьбы Кротов вдруг повалился на штурвал всем телом, а фуражка упала с головы и покатилась колесом по рубке. «Инсульт, – констатировали врачи и спустя три недели передали его, похудевшего, постаревшего, с парализованной правой стороной тела, на руки Маре: – Больному необходим хороший домашний уход, а вам – терпение».

Кротов, беспомощный как младенец, все пытался ей что-то сказать, но выходило плохо – ни слова не разобрать. Он беспокоился, часто плакал одной стороной лица, почти не спал, а если засыпал, то метался во сне. Успокаивался, только когда Мара ложилась голая к нему под одеяло и пела, как всегда, про себя. Тогда он удовлетворенно вздыхал и проваливался, наконец, в сон.

Она ухаживала за ним молча, с остервенением. Все время что-то мыла, стирала, драила, как будто хотела выскоблить нехорошее подозрение, поселившееся в душе. Случайности больше не выглядели случайными.

Тогда же она была вынуждена взяться, наконец, серьезно за работу. Ей всегда удавалось избегать тяжкой трудовой повинности, легко скользя по жизни, но теперь надо было содержать больного мужа. Она уволилась из архитектурного бюро и решила попробовать себя в модной профессии дизайнера. Килька подкинула клиента с «так-себе-квартирой» и большими запросами. Клиент хотел классический стиль с элементами хай-тека, и чтобы пятьдесят метров выглядели как сто, и все за небольшой гонорар. У дизайнеров вытягивались лица, когда он излагал требования, Мара же улыбалась и кивала. Ей нужны были деньги, и она никогда не задумывалась о промежуточных шагах, а всегда видела конечную цель, к которой шла, пританцовывая и смеясь. «Невыносимая легкость бытия, – презрительно фыркала Килька, – человек без фундамента и балок».

Клиент привел на одобрение готового дизайн-проекта жену. Та, увидев Мару, поджала и без того тонкие губы, образующие с бровями три одинаковые скобки, и все отвергла. Мара улыбнулась и кивнула: «Без проблем. Все переделаем». На вторую встречу клиент уже пришел один, одобрил все сразу и под конец почему-то положил руку ей на коленку. Она засмеялась и поцеловала его в щечку. Квартиру сделали быстро. Клиент и его жена остались довольны и даже подкинули ей еще парочку знакомых с заказами.

В доме появились деньги. Больной содержался в идеальных условиях, хотя ему это, похоже, было совершенно не нужно. Ему нужна была она – голая под одеялом. Но Мара так убивалась за день, что иногда засыпала прямо в ванне, без которой не могла завершить день. И как-то даже устроила потоп соседям, заснув раньше, чем набралась вода.

Однажды она попросила соседку присмотреть за Кротовым и поехала на край света, в Бутово, к гадалке. Гадалка разложила карты, долго что-то бормотала себе под нос, щелкала пальцами и потом «выдала» ей бубнового короля, блондина, красавца, принца заморского. Мара отмахнулась и, скрывая волнение, спросила: «Я все думаю… Не видно там… Может, я приношу несчастья? Понимаете, умирают или болеют…» Но гадалка недоуменно покачала головой и продолжала настаивать на синеглазом мужчине. «И еще вода, – чуть подумав, добавила она, – много, очень много воды».