– Кто-то был до нас… – прошептала Элис.

– Неважно. Переночуем и двинем дальше.

Он развернул узел с провизией – сухари, вяленое мясо. Элис ела молча, прислушиваясь к скрипу половиц.

И тогда они услышали шаги. Тихие. Осторожные.

Джозеф резко поднял голову – слишком поздно.

Дверь распахнулась, и в проеме встала тень. Высокий, темнокожий, в кожаном доспехе с нашитыми металлическими пластинами. Один из сквада.

– Ну-ну. – Он ухмыльнулся, сверкнув белозубым оскалом. – Вот это встреча.

Удар в живот – брат сложился пополам. Веревка вскинулась петлей на шее.

– Джо! – закричала Элис, но наемник уже схватил ее за волосы.

– Тихо, девочка, -прошептал он, прижимая к себе. – Не дергайся.

Она впилась ногтями в его руку, брыкнулась, но он лишь рассмеялся.

– Сука!

Джозеф, задыхаясь, вывернулся из петли. Он не умел драться. Но сейчас в его глазах горело что-то дикое. Он бросился на сквадчика.

Наемник отшвырнул Элис, встретив Джозефа ударом под ребра. Тот рухнул, но вцепился в него, как бешеный.

– Убегай! – хрипел он сестре.

Но она не послушалась. С криком, полным ненависти, бросилась на сквадчика. Ей не хватало сил, но отчаяния хватило, чтобы вцепиться в него, как клещ. Он ударил ее по лицу, схватил за шею.

– Я тебя прикончу!

Джозеф рванулся снова к убийце.

Тот рассмеялся.

– Ты что, серьезно?

Удар локтем в лицо. Хруст. Кровь хлынула из носа Джозефа, залила рот, капала на пол. Наемник плюнул, достал нож.

– Сначала тебя. Потом ее.

Элис поднялась с пола, чтобы остановить его.

Сквадчик шагнул к Джозефу – и тогда брат рванулся в последний раз. Ржавое лезвие, один резкий рывок. Гортань.

Кровь брызнула фонтаном, горячей, липкой волной. Сквадчик захрипел, глаза полезли на лоб. Он рухнул, дергаясь, захлебываясь собственной кровью.

Джозеф стоял над ним, весь в крови, дрожа всем телом.

– Я… я…

Элис бросилась к нему. Плевать на кровь. Сейчас это было неважно.

– Джо!

Он обхватил ее руками, крепко, как в детстве.

– Я не хотел…

– Ты спас нас.

Он смотрел на свои окровавленные руки. На мертвое лицо сквадчика.

– Я убил человека.

Элис прижала его голову к плечу.

– Он был не человек.

Они стояли так, пока ветер за стенами не начал выть, словно оплакивая их грехи. Джозеф дрожал, а Элис держала его, не отпуская, пока он не осел на колени.

– Я боюсь, Элис, – зазвучал его голос, незнакомый ей прежде. – Я не гожусь для этого дела. Мать с отцом ошиблись, поручая мне твою защиту.

– Не говори так, – просила она, вытирая свои слезы.

Он еще раз посмотрел на свои ладони, перепачканные кровью, и ненавидел себя за то, что они сотворили. Гнев внутри него клокотал, перекликаясь со страхом.

– Эти руки должны строить, ловить рыбу, да что угодно… Но не убивать.

– Ты защищал меня. Ты бы никогда…

– Я не твой щит, Элис! Я не обязан быть героем! – Скулы ходили ходуном, а глаза словно булавкой пришпилили сестру к месту, на котором она стояла. – Я твой брат, и я устал…

Он опустил лицо в ладони, пряча свою слабость. В нем не осталось сил, чтобы демонстрировать Элис смелость и уверенность. Его напускное геройство пало, обнажив изможденного парня, согнувшегося под непосильной ношей..

– В той таверне, когда я заподозрил, что хозяева сдали нас, я хотел бежать. – Слова, как гной из вскрытого нарыва, хлынули наружу. – И я сбежал бы, без оглядки, впереди тебя.

– Джозеф…

– Да, Элис. Вот такой вот я «смельчак». – Он осклабился, и эта улыбка была похожа на предсмертную судорогу. Поднялся, зашатался, будто пьяный. – Хватит на сегодня. Найдем выпивку. Заснем. Забудем.

Она молчала и не останавливала его.

Вскоре он вернулся с бутылкой, из которой уже наполовину испарилась жизнь. Шатался, спотыкался о собственные тени. Завтра – завтра он подумает о сквадчиках, о погоне, о смерти. А сегодня… сегодня он просто хотел перестать чувствовать.