– Я слышал ваши доклады, а мой, представляете, не утвердили.

Джуд раздраженно кивнул.

– Пришлось рассказывать всем известные вещи о поселениях, вроде тех, в которых выросли вы двое. А тут и так большая часть из них, только я, наверное, инкубаторский.

Клэр все-таки поперхнулась.

– А я, между прочим, почти нашел Хейвен.

Миллз улыбнулся и отпил из бокала.

Джуд собирался делать ноги, и Клэр это прекрасно понимала по мешанине жестов, направленных в ее сторону.

– Это очень интересно, Дэвид, – сказала Клэр спокойно. – Может быть, ты нам расскажешь?

Тогда Миллз просиял, даже бокал поставил на стол, а потом принялся вещать с таким видом, будто вот-вот сделает величайшее открытие в истории человечества. Полный бред, но Клэр того и надо было. Во время скучной работы по общинам Миллз случайно наткнулся на гендерно-феминный источник, который вдруг, совершенно непонятно почему, решил посвятить его в проблему Хейвена. У источника был свой источник, у которого, конечно, тоже имелся источник, и Миллз прекрасно понимал, что это все недостоверно, поэтому в итоге вышел на первоисточник, который напоролся на Хейвен среди бела дня.

Тот оказался путешественником. Очень нелюбимый «Саникорпом» типаж любознательного придурка, который ездит по старым городам и фотографирует что ни попадя. Ездит-ездит, а потом натыкается на табличку «Добро пожаловать в Хейвен».

Люди в Хейвене были странные. Не злые, нет, но какие-то другие, не такие, как везде. Школа и церковь показались ему еще страннее. А потом, совсем как в этих дурацких фильмах, Клаудия, помнишь, ты курсовую защищала, по старым фильмам, вот Джуд не помнит, а я помню, но я заговорился, извини, слишком много вина, так вот, он заметил, что в городе нет детей. Ни одного ему не встретилось, между тем, как в любой общине детишек – пруд пруди. Он даже в школу зашел, а там сплошные старшеклассники.

В этот момент Джуд наконец-то сбежал, беспрестанно извиняясь. Клэр послушала еще немного и ушла сама.

Теперь выходило так, что бредили они оба, но не Миллз.

Клэр нажала на экран, и перед ней появился затемненный Айзек. По коже пробежали мурашки. Будто в школе и творит что-то недозволенное. Вообще, подобного рода каналы были строжайше запрещены «Саникорпом». Но семье Рейес с рук могло сойти почти все. Да и не поймали их пока.

– Кей, ты как?

– Я в порядке. Канал точно защищенный?

Айзек обидчиво закусил губу.

– Ладно, ладно, только вот этого мне не надо, дорогой брат. Нам еще предстоит связаться друг с другом по нормальному каналу и сфабриковать умный разговор на тему того, что Хейвена не существует, а я зря прицепилась к Салли, и делинквенты были сумасшедшими.

Айзек растянул тонкие, отцовские, губы в подобии улыбки:

– Сделаем, они у нас еще попляшут и повоют. Так вот, повтори, что ты знаешь про Хейвен.

Клэр пожала плечами и оглянулась на массивный комод, закрывающий дверь в ее спальню:

– Переехать бы. Опасно. Не нравится. Я руку, кстати, сменила, ты только меня не убивай.

Айзек глянул недобро и молчал несколько секунд.

– Я тебя не виню. Столько всякой чуши стряслось, что я бы голову сменил. Только ты подумай, может, тебе это все не надо? Не нужен ни Хейвен, ни рука? Забудь, перестанем копать.

– Самоубийства, – неожиданно для самой себя ровным голосом заговорила Клэр. – Самоубийства иногда случаются, когда объект любви… Короче, Джонни его любила. – Она вдруг спохватилась. – Извини, я не тебе это должна была сказать.

Айзек снова помолчал.

– Вот же… вот же чушь, сестренка. Прости. Мне очень его жаль, правда. Давай к фактам тогда, а?

– Давай, – вздохнула Клэр и окончательно отставила вино, потерла глаза. – Я всегда думала, что Хейвен – это миф. Потом появился Миллз, который сказал, что знаком с человеком, видевшим Хейвен. Человек утверждал, будто там нет детей. Потом появился Салли, который сказал, что сам из Хейвена.