Она огляделась еще раз, не поднимая ресниц, чтобы не привлекать внимания, пытаясь раствориться в пространстве и времени. Бежать было некуда. Ее фон валялся на полу метрах в десяти, смятый и уничтоженный. Преступлений не было еще и потому, что чип в голове позволял мгновенно связаться с кем угодно. Только вот у Клэр его не было. Впрочем, камеры наблюдения появились в Лондоне еще в смутном начале двадцать первого века и охватили кольцом весь город. Значит – ее искали?

– Слушай, она совсем не реагирует. В шоке, кажется, – задумчиво произнес первый. – И как мы до нее собрались доносить информацию?

– Словами. Эй, Рейес, ты слышишь?

Клэр вздрогнула и сфокусировала взгляд на черной маске. Пожала плечами и не смогла удержать лица, когда запястье прорезал жгут, кожа все-таки сдалась, сделалась мокрой, противной и очень, очень болезненной.

Следом мир зазвенел снова. Клэр попыталась что-то сказать, но голос не слушался. Пришлось долго прокашливаться, глубоко дышать до легкости в голове, не терять сознание, получать отвратительные подбадривающие прикосновения от первого, только чтобы сказать:

– Слышу. – Страшный, громкий хрип. – Слышу, пожалуйста, не надо меня бить, если мы можем договориться, мы договоримся, прошу вас, только не надо…

– Я так и думал, пара пощечин – и дело в шляпе.

– Да, твои методы всем известны. Клаудия, послушайте нас. Не лезьте, пожалуйста, не в свою игру. Вы молодой ученый со своими взглядами на жизнь. Занимайтесь ими и дальше. Не играйте с огнем и забудьте про Салли Рэнда.

В этот момент Клэр будто песком в глаза плеснули и, хуже того, песком же засыпали глотку, так, что дышать стало невозможно, она почти подавилась своим железным сердцем и долго-долго пыталась унять все это несовершенное, разбушевавшееся тело. Помогла простая мысль: узнать, кто упрятал Салли в под и страшно, жутко отомстить.

– Опять в отключке. Эй, – замахнулся рукой второй.

В голове Клэр снова включился свет, и она заговорила быстро-быстро, давясь мелкими песчинками и металлическим привкусом во рту:

– Я все слышу, я все понимаю, я никуда не лезу, я расстроилась из-за студента, вы же не знаете моей истории с подами, я ненавижу их всей душой, я вообще не знаю, о чем вы говорите. Вообще.

Соглашаться с ними, врать по минимуму, отвлекаться на посторонние красивые концепты. Например, тот, что зудел внутри: привкус металлический, так и верно, сердце стальное, стальное сердце, сердце стальное.

– Наши заказчики не хотят, чтобы вы продолжали с ним связываться. Видите ли, Клаудия, – тот, первый, присел перед ней, – каждый имеет право на уход. Жизнь в вечном комфорте против жизни в нашем изменчивом мире. Знаете, не могу осудить. Еще наши клиенты не любят, когда их тревожат. Вам не стоит беспокоить Салли Рэнда и занимать свою хорошенькую головку слишком сложными материями. Мистер Рэнд имеет полное право на под, запомните это и не рискуйте понапрасну.

Клэр кивнула, пытаясь сделать вид, что не боится, что это всего лишь игра, а на самом деле – очень серьезный разговор, в котором нужно правильно реагировать. Ее резанул неприкрытый шовинизм терминов, но очень отдаленно и холодно, не оставив на кричащей от боли кожи ни следа. Гораздо больше Клэр волновали другие вещи. А еще ее тошнило.

– Скажите, пожалуйста, вслух.

– Да что ты с ней церемонишься? – Второй вдруг схватил ее за горло, и Клэр трепыхнулась, вытянулась в струнку, покорная движению и уходящему из нее кислороду.

– Перестань! – Ее отпустили, и она снова долго дышала, впервые в жизни жалея об отсутствии чипа в голове, стальной руки, синтетической кожи.