Что за покатушечки были! Кайф. Классные, фееричные. Такие, что «ву-у-ух!», как на водных горках, только в небе. «Воздушные» горки в пушистых облачках. Очаровательно. И надо было же ей вмешаться и подпортить это все. Чего только стоила эта грозовая туча с градом из стекла. Ну и, помотала она нас знатно.

Даже не помню, как приземлилась. Вытянула из меня эта… все силы. Ухайдокалась.

Хорошо, что оказалась на ручках у Виланда. Блин, приятно, вновь ощутить себя маленькой девочкой. Маленькой, нужной и любимой. Просто так. За то, что ты просто есть, такая какая есть.

Опустил он меня только перед дверью в сквоку, вход с зал с зеркалом Праматери.

Как я там говорила? Ухайдокала она меня своими грозовым сопровождением? А охранной магией двери просто «убила».

Теперь все плывет перед глазами. Словно кто-то целенаправленно размазывает картину моего мира. Листья, деревья, растения размываются, как акварельные краски под дождем. Кажется, что и меня сейчас также «размазывает» под дождем, что только начинает накрапывать. Чернеющее небо превращается в какое-то грязное месиво. Жарко и душно. Тяжело дышать.

А нужно еще же идти. Передвигать ногами.

Тошнит и хочется улечься на пол и… умереть. Или хотя бы закрыть глаза и уснуть.

Ай! Что все так ускорилось то! Виланд без предупреждения оторвал меня от земли, опять поднял на руки. Но… Пусть. Это лучше чем стоять или идти. Даже немного легче стало.

Все плывет перед глазами. Надо на чем-то сфокусировать свой взгляд. На чем-то неподвижном.

Какое лицо у Влада… Интересное. Пушистые ресницы обрамляют его карие глаза. В которых столько тревоги за меня. А еще считывается забота и… Были бы силы, я бы засмущалась. Небольшая сеточка морщинок вокруг глаз, «хмурка» между бровями. Ой, он что хмурится из-за меня?

/ Настя заметила, что рассматривая лицо Владлена, она может хотя бы сфокусировать свой взгляд. Оно не плывет у нее перед глазами, не размазывается. И можно рассмотреть его в мельчайших подробностях. /

Глаза, нос, губы… губы, по контору которых так захотелось провести пальцами рук. Ощутить шелковую мягкость под подушечками пальцев.

А его лицо стало подсвечиваться разными оттенками – то теплый желтый, то розоватый, то холодный голубой. Что это? Новый этап моего болезненного состояния? Или это просто сферы в зале зеркала Праматери переливаются разными оттенками. И раскрашивают нежными оттенками лицо Виланда.

Да, мы уже здесь, перед этим треклятым зеркалом.

Скоро все закончится…

/ Виланд с Настей на руках делает шаг в зеркальную гладь. /

Это я говорила, что все плывет перед глазами? То сейчас все не просто плывет, а с какой-то бешеной скоростью смывается бурным потоком передо мной.

Нет!!! Только не его лицо. Такое родное, с глазами полными тревоги за меня… Нет!!! Только не его лицо…

Виланд быстро растворяется. И будто и не было его спасительных рук. И я падаю в пустоту. Бескрайнюю белую пустоту. Оглушающе яркую белую бездну… Не хочу ничего видеть, верните мне его…

Девушка закрыла глаза. Она открыла их тогда, когда почуяла под своими ногами опору. Настя стояла в раме зеркала Праматери. Рядом с ним, в нескольких шагах от него, сидел на полу Хант. Он с каким-то диким выражением лица, рассматривал свои окровавленные кулаки. Сзади него стояла Зименея. Она положила ему руку на плечо. Было заметно, что ее ладони слегка светяться. Чуть поодаль стоял Рэм, оценивающе смотря на своего друга.

Люди словно замерли на стоп-кадре.

Вспомнив, как это дышать, Настя робко шагнула из зеркала. Все тут же ожило. И тут же на нее словно свалилась многотонная махина. Болезненное состояние девушки, что было перед переходом, снова вернулось к ней.