Анастасия поняла, что до нее пытается докричаться Виланд. Но как ей выбраться из тела Мирабель?

Нужно совершить невозможное. А невозможное возможно только если в это поверить. Нужно-то всего ничего – воля, желание и капелька волшебства.

И Настя шепчет на шенге заветные слова:

– Пусть что было,

Останется в прошлом.

Что есть здесь и сейчас

Не отнять у нас.

И рвется душа моя

Прочь из этого тела…

В одночасье сотни кинжалов пронзили мое тело. Но после этой адской боли пришло какое-то облегчение. У меня резко закружилась голова, а после, словно по щелчку, все потемнело в глазах. Вдруг все резко стихло. Точно и не было ничего. Что это, очередная неудачная попытка Мирабель встать на ноги? Или это моя попытка одним волевым движением встать на ноги, которая закончилась провалом?

Но вот что-то толкает меня и отрывает вверх. Я уже не чувствую тела Мирабель. Не чувствую и опоры под ногами.

Как же стало спокойно, легко. Я словно невесомая пушинка, что парит где-то под облаками. Над головой какая-то черная туча, а внизу… А внизу, на земле, осталось тело Мирабель. И вместе с Мирабель остается ее боль, что так я так ярко ощущала и проживала.

– Настя, как ты? Сейчас приземлимся, подальше от этого всего – Настя услышала до боли знакомый голос Виланда.

– Виланд?! Это ты! Я думала, что умру… опять. – только и ответила ему она.

В ушах свистит ветер, но все равно сквозь него можно различить ритмичные взмахи крыльев птицы. Под ногами облака, а за ними земля, что уплывает с бешенной скоростью подальше от того леска, где осталась королева Мирабель.

– А как же Мирабель? Может, ей можно помочь?.. – спрашивает с робкой надеждой в голосе Настя куда-то вверх, в черную пустоту над головой.

Девушка не может различить над собой что-либо, видит лишь какое-то дымчатое облако. Хотя именно это облако и скрывает черного синдра, птицу, что может так ловко исчезнуть в облаках.

Но черный синдр молчит. Он кружит на озером Малышки Сью. Здесь потихоньку начинает собираться туман и сумерки вступают в свои права.

Черная птица аккуратно опустила Настю на землю. Отлетела вверх, чтобы чуть позже обернуться человеком.

Виланд делает шаг и сжимает в своих крепких объятиях Настю. Шепчет ей своим завораживающим и успокаивающим голосом.

– Мирабель давно уже мертва. Настя мы в зеркале Праматери, где воскресают воспоминания – твои и чужие, – и Виланд, видя, как Настю все еще трясет, переходит на шенгу, – Это все воспоминания, твои и чужие. Что было, то уже прошло, былью поросло…

Что было, то прошло. Былью поросло. Была ли Мирабель? Была. Любила, мечтала, но все же ушла за Грань. Была ли Элика? Была… Это всего лишь воспоминание. Была… Красноволосая. Красивая. Опасная. С разбитым сердцем и жаждой мести.

Заботливо и нежно Виланд стирал у Насти отголоски боли, что она испытала вместе с Мирабель. Стирал, как умел – быть может, немного топорно, но зато эффективно.

Это всего лишь воспоминания. Теперь Настя смутно помнит, что было тогда. Она даже не сможет точно сказать, как выглядела Элика. Была красивой, эффектной и с красными волосами. А вот черты лица ее она уж вряд ли вспомнит. Какие у нее были глаза? Кажется, карие. Или нет?

Слезинка скатилась с щеки Насти. И вместе с ней ушли последние отголоски боли королевы Мирабель.

Виланд все так же обнимает ее. Словно боится вновь потерять. Дышит ею, обогревая и согревая девушку.

Но вот, у Насти что-то срабатывает внутри. Опять объятия, которые почему-то ей очень нравятся. И словно предательский нравоучительный голос говорит ей – «Негоже это так растворяться в нежности…». И девушка тактично начинает освобождаться из-под нежных цепких рук. Легкое движение-намек. Виланд нехотя размыкает руки.