- Ну, сколько можно играть в эти дикие игры? Когда вам надоест? – зашла в помещение нянечка, — Петя не обращай на них внимание, просто ты не похож, вот и все. А все, кто не похож на нас самих, вызывают интерес. Вырастишь, поймешь! Помнишь сказку про гадкого утенка?

- Он гадкий утенок! – подхватили дети, — очень гадкий, копченый!

- Нет, он просто черножопый! – перебил их заводила.

Этот мальчишка был чуть старше остальных, его поздно отдали в сад, и это выгодно его выделяло на фоне остальных.

- Петя, - послышался мамин голос из раздевалки, — сынок, пошли домой!

Я опустил швабру и уныло пошел в сторону раздевалки. До дома мы с мамой шли молча. А вот уже дома я сдержаться не мог. Дал волю слезам.

- Ну, что опять? – раздраженно отозвалась мать, — опять из-за черножопого злишься? Это дети. Побесятся и забудут. Скоро в школу! Там все будет иначе. Новый коллектив. Поставишь себя так как захочешь.

- Я подброшенный? – вырвалось у меня между рыданиями, — Не родной тебе?

- Если бы! – вырвалось у нее, но она осеклась, — Я тебя родила, сама, слышишь, ты мой сын. Ты метис. Просто метис.

- Кто мой отец?

- Козел твой отец! – опять выпалила в горечах она, — Дура была, молодая, понимаешь?

- Мой отец не человек? А животное? – не понимал суть сказанных слов.

- Хуже! Он просто плохой человек. Пойми, Петь, это к лучшему, что ты его не знаешь. Примера плохого нет. У тебя шанс есть вырасти нормальным. Не как он! И пусть гены проявляются только так, как они сейчас проявляются, пойми, это меньшее из зол. А я найду тебе хорошего папу!

- Не надо! – завопил я, — хватит! Не надо мне никаких пап! Я стану для тебя хорошим, понимаешь, поверь мне, мама, я буду стараться. Я стану твоим защитником и кормильцем!

- Ты не понимаешь, Петь, маленький еще! – устало и грустно сказала мама и ушла из моей комнаты!

И я старался, я очень старался быть хорошим. Но она все равно искала и искала мне этого «папу».

- Эй, Железяка! Ты чего там стонешь? – вырвал меня из сна голос Славки и плавные похлопывания по плечу.

Открыл глаза очень медленно осознавая реальность. Тело стало немного послушнее, вернулась чувствительность. Но все равно было как будто ватным и не моим.

- Ну, брат, ты даешь, — продолжил приветственную речь друг, — не удачное время поваляться на больничной койке. Сегодня учредители боя будут звонить, надо ответ дать, состоится бой или какая-то из сторон откажется! А ты…

- Бой будет! – сухо, может даже жестко ответил я.

- Ты головой тронулся? Когда падал, мозги повредил? Какой бой? – заверещал Слава.

- Самый жесткий бой современности! Я его в фарш превращу! – хотел встать, но не получилось.

- Ты с кровати встать не можешь, а ты биться собрался? – сомневаясь в моей вменяемости, уточнил гость.

- Он боится меня, Слав, он ссыт! У нас с ним давние терки. И таким образом, они не закончатся! – сухо выдал я.

- Да, про Шального поговаривают, что он махинатор и ничем не брезгует для победы. Но так? Если ты дашь огласке в наших кругах, то это дело выйдет ему боком.

- Я уделаю его на арене. И не останется никаких сомнений. Я лучший. И правильно, что он меня боится. Он ошибся.

- Конечно. Такие методы не приветствуются.

- Нет, он ошибся. Когда встрепенул давние обиды. И он это понимает. Вот и боится меня. – немного пояснил другу ситуацию.

- Но как ты выйдешь? Если ты ходить не можешь? – забеспокоился, не без основательно кстати, Слава.

- Бой не завтра! Я встану! Но эту койку попрошу не занимать! На нее ляжет Шальной. Найди врача что меня принимал, отблагодари. И язву его, медсестру. Деньги я верну, как выйду. И найди хороших докторов. Пусть сделают все возможное, чтобы я встал, как можно скорее.