Отец вернулся на исходе месяца, один.

Ночь мягко ступала по Обители, ласково касалась усталых плеч обоих уцелевших стражей, заглядывала в каждое святилище. В водах священного озера танцевали звёзды покрывала Аусетаар. Уютно потрескивал костерок на одной из каменных террас.

Аштирра нареза́ла вяленое мясо тонкими ломтиками. Раштау, уже успевший искупаться и переодеться, окунал их в соус со специями, размягчая, а потом поджаривал на огне. Готовые кусочки жрец раскладывал на большом разноцветном блюде, которое недавно подарил Ришнис.

Чесем сидел рядом, затаив дыхание и пуская целые гирлянды слюны. Неотрывно он следил за судьбой каждого ломтика – как хозяйка передавала кусочек отцу, как мясо купалось в соусе, а потом скворчало в огне. Особый интерес щенка представляло, конечно, блюдо с горой угощения. Но сау уже успел немного обжечь нос, огласив визгом всю округу, и теперь принюхивался с опаской. Аштирра нанесла ему целебное снадобье и погрозила пальцем – тащить еду, тем более горячую, было не лучшей идеей. Впрочем, запах от блюда и правда поднимался такой, что удивительно, как сюда не сбежались все окрестные хищники. Как тут устоять маленькому сау?

Раштау наконец нарушил тишину, мягко проговорил, не отрываясь от своего занятия:

– Откуда же взялся твой маленький дружок? Рассказывай.

– Так сразу и не расскажешь, – Аштирра вздохнула, протягивая ему следующий кусок для обжаривания. – Но ты был прав тогда. Хиннан приходили за помощью…

Коротко жрица рассказала ему о приходе Ришниса, о своём пребывании в становище, о ритуале и Всплеске, об исцелении Альяза. Глаза Раштау чуть расширились, но больше он ничем не выразил своего удивления – сдержанно уточнял детали о том, какие снадобья применяла Аштирра, что увидела внутренним взором, как проводила само исцеление. Девушка рассказывала подробно – она помнила во всех деталях, как отделяла кхайтани от человеческой плоти и как казалось, что Серебряные Нити проросли в ней самой.

Потом на некоторое время воцарилась тишина. Раштау снял с огня кусок, который дожаривал, отёр руки тряпицей… и вдруг сгрёб дочь в объятия, крепко прижал к себе, ничего не говоря. Аштирра потрясённо замерла, уткнувшись ему в грудь, чувствуя, как отец гладит её по волосам, целует между рогами. Когда Раштау чуть отстранился, удерживая жрицу за плечи, его тёмно-синие глаза странно блестели. А может, то было лишь отражение пламени…

– Однажды ты превзойдёшь меня, – тихо сказал он. – И это будет счастливый день… Потому что ты – всё, о чём я просил Владычицу Аусетаар, и даже больше.

Сердце сжалось от нежности под его взглядом.

– Я тебя тоже люблю, пап.

Раштау кивнул, чуть улыбнулся так, что морщинки в уголках глаз стали отчётливее. И в тот момент ей вдруг стало страшно.

«Однажды ты превзойдёшь меня…»

Отец был её защитником от всех опасностей с самого детства. Он мог одолеть любого врага, даже неведомых чудовищ Каэмит, и не было вопросов, на которые у него не нашлось бы ответов. О том, что однажды псоглавый Ануи заберёт его к Водам Перерождения, Аштирра просто старалась не думать. Он ведь был Раштау Пламенный Хлыст, величайший целитель, умевший уговорить смерть уйти! Но почему-то именно сейчас эта мысль коснулась границ восприятия тёмным крылом, кольнула безотчётной болезненной тревогой: отец был смертен.

– Это что такое! – вдруг прикрикнул Раштау, и девушка невольно вздрогнула.

Возглас был адресован не ей. Чесем, заметив, что обоим Таэху сейчас не до него, потащил с блюда кусок мяса, предварительно убедившись, что тот уже немного остыл. Голос жреца заставил его испуганно присесть, выронить добычу и сделать лужу. В общем-то, Аштирра его не винила – Раштау мог испугать кого угодно.